Новый российско-американский договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-3) еще не успел пройти до конца процедуру обоюдной ратификации, а уже стало ясно, по каким линиям американская сторона будет нажимать на Россию. В первую очередь, это требование значительного сокращения российского арсенала тактического ядерного оружия (ТЯО), где, по утверждениям американцев, имеется значительный диспаритет не в их пользу.
В «Резолюции о совете и согласии Сената на ратификацию нового договора о СНВ», принятой американскими парламентариями 22 декабря 2010 г., в числе других выдвинуто «условие», касающееся ТЯО и обязательное для президента США: «До вступления в действие Договора СНВ президент должен официально сообщить Сенату о том, что США после консультаций с союзниками по НАТО в течение года инициируют переговоры с Российской Федерацией о достижении соглашения с целью исправить дисбаланс в нестратегических (тактических) ядерных вооружениях, обеспечить безопасность и сокращение ТЯО при соблюдении мер верификации».
Если отвлечься от ДСНВ, то постановка вопроса об установлении контроля над ростом ТЯО (разумеется, не только России, США, но и всех остальных стран, им владеющих) не вызывает возражения. До сих пор оно остается вне международно-правового поля, хотя бесконтрольный рост его арсеналов чреват новыми угрозами миру и международной стабильности.
ТЯО – оружие едва ли не поле боя, оно предназначено для поражения живой силы, боевой техники и объектов противника на фронте и в ближайшем тылу, максимум – в глубине оперативного построения войск противника. Эквивалентный тоннаж тактических боезарядов (авиационные бомбы, боеголовки ракет оперативно-тактического и тактического класса, артиллерийские снаряды, мины, торпеды, глубинные бомбы и пр.) не превышает нескольких килотонн, а часто – и меньше одной килотонны. Обладают таким классом ЯО не только Россия и США, но и другие члены ядерного клуба, кроме Великобритании, а также «неформальные» члены – Индия, Пакистан, Израиль, КНДР.
Однако Сенат США побуждает президента своей страны инициировать переговоры по этой проблематике именно с Российской Федерацией. С чего бы это? В силу технических характеристик носителей российское тактическое оружие Соединенным Штатам не угрожает и угрожать не может. Ссылаются на значительное превосходство российских арсеналов. Точное число боезарядов, находящихся ныне в российских Вооруженных силах, не публиковалось. На момент распада Советский Союз обладал примерно 14,5 тыс. единиц ТЯО. Согласно Договору о нераспространении ядерного оружия, все они со временем были перемещены с территории бывших союзных республик в Россию. Ясно, что сегодня их значительно меньше, чем 20 лет назад. Тем не менее американцы не просто выказывают обеспокоенность размерами российского арсенала, но говорят о серьезном диспаритете. Сенатор-республиканец от штата Айдахо Джим Риш, выступая в ходе ратификационных дискуссий, утверждал, что РФ обладает 3,8 тыс. единиц ТЯО, в то время как у США таковых меньше 500. На этом основании он даже настаивал на включении вопроса о ТЯО в преамбулу нового договора о СНВ.
Выработаны уже и варианты сокращения. Так, бывший посол США на Украине, а до этого высокопоставленный сотрудник госдепартамента и Совета национальной безопасности Стивен Пайфер предлагает обеим странам установить общее ограничение на стратегические и нестратегические компоненты ядерного оружия в размере 2,5 тыс. единиц для каждой стороны.
По мнению ряда российских экспертов, паритетный принцип здесь не подходит. О причинах уже говорилось: для России ТЯО – это средство регионального сдерживания, а для США на своей территории оно таковым не является (не против Канады же и Мексики его применять). Россия же граничит со странами и регионами, в отношении которых сдерживающий фактор тактического оружия выглядит даже более эффективным, чем у стратегических систем.
Не здесь ли коренится объяснение того, почему именно США и именно сейчас озаботились проблемой сокращения российского ТЯО? Пока оно имеется у РФ в достаточном количестве, приближение НАТО к российским границам не останется безнаказанным. Кроме того, благодаря ему, российские ВС компенсируют на западном стратегическом направлении то подавляющее преимущество, которое перед ними имеют силы общего назначения НАТО, что в Вашингтоне и Брюсселе не могут не понимать.
Однако главное даже не в этом. Вспомним: американские сенаторы в резолюции о ратификации СНВ-3 особо записали, что он, договор, и соответствующее заявление России никоим образом не ограничивают действия США по «усовершенствованию наземной ПРО и всех фаз адаптируемого подхода к ПРО в Европе». Иначе говоря, США подтвердили, что свою систему ПРО, так беспокоящую Россию, Вашингтон намерен строить, в том числе на Европейском континенте, без ограничений. А российское тактическое ядерное оружие как раз такие ограничения и создаёт. Не случайно, когда в 2009 г. было объявлено о размещении в Польше американских противорекет и Москва не исключила в качестве ответа ввод на территорию Калининградской области оперативно-тактических комплексов «Искандер», реакция в Пентагоне была очень нервной.
Так, что называется, одним махом, Сенат (а с ним – и администрация США) хотели бы, ратифицируя СНВ-3, решить обе задачи: и руки развязать в вопросе строительства ПРО, и российское ТЯО взять в узду. При этом вовсе не собираясь вывозить собственные боеприпасы тактического класса (бомбы свободного падения Б-61 различной модификации, по экспертным оценкам, около 200 единиц) на территорию США. Замечательная переговорная позиция – вполне в духе «глобального гегемона»!
Россия, не отказываясь от переговоров по проблеме ТЯО в принципе, считает важнейшим условием для их начала вывод тактического ядерного оружия США, размещенного в Бельгии, Италии, Нидерландах, ФРГ и Турции, на национальную территорию. И это представляется более чем обоснованным: равенство позиций обеих договаривающихся сторон может быть по-настоящему обеспечено лишь тогда, когда ни одна из них не будет непосредственно угрожать своему партнеру.
Таким образом, американцы торопятся уже на самой ранней стадии, еще на подходе к переговорам обеспечить себе заметное одностороннее преимущество. Не может не беспокоить, что этого не замечают (или делают вид, что не замечают) российские парламентарии. Может быть, они уверены (так, по крайней мере, убеждал их министр иностранных дел Сергей Лавров, выступая в Госдуме), что любые переговоры о каких-то дальнейших шагах в области ядерного разоружения (в т.ч. по проблематике ТЯО) могут вестись только после выполнения договора СНВ-3.
Как бы не так! По требованию Конгресса США («поправка Сена Лемье 4/S.AMDT.4908) приём на хранение ратификационных документов (а именно с этого момента Договор вступает в силу) должен быть проведен не до, а после получения от российской стороны согласия на переговоры по вопросу ограничений ТЯО. Такого рода установки Конгресса США – юридически обязательны для американского правительства. Так, формально не настояв на увязке в новом договоре стратегического и тактического ЯО, американцы смогли добиться этого фактически.
Какой бы ни была причина, по которой МИД РФ и депутаты Государственной Думы предпочитают не замечать манёвров американской стороны, доверия у российского общества это вызывать не может и хороших перспектив российско-американским отношениям не сулит.
