Новая структура мировой экономики и Давосский планетарий

telegram
Более 60 000 подписчиков!
Подпишитесь на наш Телеграм
Больше аналитики, больше новостей!
Подписаться
dzen
Более 120 000 подписчиков!
Подпишитесь на Яндекс Дзен
Больше аналитики, больше новостей!
Подписаться

Успешное завершение 11-й пятилетки в КНР (2006-2010 гг.) совпало с визитом китайского лидера в США. Америка фактически признала свое финансовое банкротство и вынуждена просить отсрочки по платежам. Всячески замазывая это крайне неприятное для экономического мэйнстрима обстоятельство, Запад не хочет признать простой факт:эра экономического господства США завершилась. В «постамериканском мире» уже другой – китайский «мэйнстрим». Многочисленную экономическую беллетристику, украшенную формулами эффективности, рентабельности, возврата на капитал, остаточной производительности факторов производства и т.п. уже нет никакой необходимости читать и тем более – преподавать. К этому хламу, бесспорно, можно отнести и всякого рода спекуляции по поводу экстенсивного и интенсивного экономического роста, построенные на западных представлениях о факторах производства полувековой давности. В эту же корзину с отходами можно спокойно складывать всякие индексы экономической свободы, конкурентоспособности, инвестиционно-климатические измерения и прочую муру. Все теперь выглядит и несколько проще, и несколько сложнее – если иметь в виду крайнюю инертность «экономической науки» в объяснении явлений, происходящих на планете.

В Китае, который стал «мастерской мира» и крупнейшим мировым кредитором, разумно воздерживаются от ехидных комментариев по поводу финансовой и интеллектуальной состоятельности бывшего гегемона. Дав добро на кандидатуры будущих американских президентов от обеих партий и пообещав временно не банкротить США, лидер КПК вернулся к более неотложным делам. Они связаны, как нам кажется, с заранее успешной борьбой с инфляцией и «пузырем на рынке недвижимости», а также с более серьезными делами. Это разработка планов двенадцатой пятилетки и долгосрочных программ развития, передача власти новому поколению руководителей, социальные, экологические и прочие проблемы первого в истории государства, реально претендующего на роль общемирового лидера и по сей причине не стремящегося навязывать другим новый мэйнстрим. Наоборот, сохранение прежнего мэйнстрима для незадачливой публики и массового оглупления студентов в чужих университетах, возможно, видится Пекину определённым конкурентным преимуществом в новых условиях. Воздержавшись от посещения давосской говорильни, высшие руководители Китая определили её действительное место в современном мире – что-то вроде кружка юных астрономов, изучающих Вселенную в планетарии.

Если азиатский кризис 1997-1998 гг. убедил китайское руководство во внешнеэкономической полноценности страны, то «глобальный» кризис 2008-2009 гг. стал фактической иллюстрацией способности Китая развиваться за счет внутренних факторов. Многоукладность хозяйства при ведущей роли госсектора и центра, а также высокой доле сбережений и накопления обеспечивают в крупнейшей промышленной державе мира необходимую «глубину развития», с потерей которой некоторые её соседи по Восточной Азии утратили и высокие темпы роста. КНР же такая потеря в обозримой перспективе не грозит – и в самой стране и за ее пределами вполне достаточно места для продолжения промышленного и инфраструктурного освоения, то есть работы капитала в традиционном (ещё марксовом) понимании этого термина. Ставка именно на промышленность совершенно оправданна – эта часть мировой и китайской экономики была и, по-видимому, еще долго будет сектором с самой высокой производительностью труда. Представление же мэйнстрима об услугах как качественно более высокой сфере или стадии экономического развития совершенно не соответствует действительности. Оно основано лишь на кратковременных прорывах в отдельных узких областях (например, телекоммуникации), дававших временные преимущества лидерам, или же на монополиях Запада в международном кредите и расчётах – так же, как выяснилось, временных. Более того, рост доли сферы услуг в мировом ВВП и снижение в нем доли промышленности в последние десятилетия как раз говорит об экстенсивном характере развития этой сферы, взятой в целом (1). 

На фоне разговоров о мировом кризисе, строительство в Китае впечатляет своими масштабами

Терпит крах мировое ростовщичество. Резкое удорожание кредита в конце 1970-х годов, вызванное действиями американской Федеральной резервной системы, сопровождалось, как известно, многочисленными платежными кризисами. Таких кризисов за последнюю четверть века случилось около ста. Массовый долговой кризис, начавшийся в странах Латинской Америки в 1980-е годы, закрепил ставку ссудного процента на высоком уровне, причем прямые и косвенные потери несли все стороны, если иметь в виду производителей. Росли кредитные риски и перенакопление капитала в развитых странах, его дальнейшая трансформация в ссудный капитал и «горячие деньги» приобрела значительные масштабы. Однако платежеспособный спрос на капитал при высоком проценте был недостаточен, и заемщикам приходилось идти на очень высокий риск. В результате многие развивающиеся государства и некоторые социалистические страны втягивались в долговую кабалу.

Возникновению кризисов, а также действиям по их преодолению посвящена обширная научная литература. Большинство авторов отмечают теоретическую неправомерность и практический вред повышения ставки процента в качестве стандартной меры, практиковавшейся МВФ при возникновении платежных проблем. Такая политика опять-таки вызывала удорожание внутренних и внешних заимствований, не говоря уже о колоссальном ущербе, причиняемом деятельностью спекулянтов в периоды «стабилизационных» мероприятий. В более общем виде проблема заключалась в том, что повышение цены кредита происходило в последнюю четверть века при ухудшении качества денежных ресурсов в виде так называемых твердых валют.

Общепризнанным является и тот факт, что после распада Бреттон-Вудской системы колебания валютных курсов еще более ухудшали положение производителей по сравнению с крупными финансистами, в менее выгодном положении оказывались и развивающиеся страны, страдавшие недостатком капитала. Оборотной стороной этого явления стала потеря западными промышленниками рынков сбыта в развивающихся странах.

Достаточно очевидна связь высокой ставки ссудного процента с процессами монополизации сектора финансовых услуг в развитых странах. Опять-таки, подчеркнем, - временной. Бурный рост набора таких услуг, числа финансовых посредников и так называемых рынков капитала отнюдь не означал улучшения условий кредита. В числе пострадавших в самих развитых странах при этом часто оказывались малые и средние кредитные предприятия, непосредственно работавшие с физическими лицами. Показателен в этом смысле крах сберегательно-инвестиционной отрасли (SavingsandLoanIndustry) банковской системы США еще в 1987 г. (незадолго до октябрьского «черного вторника»): учреждения отрасли в основном занимались ипотечными кредитами.

Поскольку емкость финансового рынка возрастает за счет многостороннего характера кредитования, реорганизации кредитов, их пролонгации, страхования и пр., то он, на первый взгляд, кажется более широким, чем сфера приложения производительного капитала. Однако оборотной стороной данного явления оказывается отрыв денежной сферы от реальной экономики, «пузыри» и в конечном счете порча денег. К тому же в обстановке возрастания экономических и политических рисков наметилось замещение собственных капиталов заемными средствами даже в производительной сфере, в том числе при слияниях и поглощениях – процессе, резко усилившемся в середине 90-х годов прошлого века.

В противоположность представлениям о гармоничном соединении западного капитала и труда стран периферии в глобальном масштабе как будущем мировой экономики (положенным в основу мэйнстрима) к началу нынешнего века картина выглядела совершенно иной. Крупнейшие развивающиеся страны (не говоря уже о нефтеэкспортерах) достигли фазы самообеспечения капиталом, зафиксировали избирательное использование иностранного капитала и фактически сбили монопольную цену на кредит. Деньги развитых стран (на прежних условиях предоставления) оказались лишними в продолжающейся глобализации. Началось их «самопожирание». Отсюда и снижение процентных ставок, наблюдавшееся в начале нового века.

Среди заблуждений мэйнстрима, особенно энергично навязываемых его незадачливым поклонникам, – представление об «инновационных прорывах» как основе современного развития. Здесь уместно вспомнить вновь популярного К.Маркса: «...издержки, которых требует ведение предприятия, применяющего впервые новые изобретения, всегда значительно больше, чем издержки более поздних предприятий, возникших на его развалинах, exsuisossibus (из собственных костей – А.С.). Этот момент настолько значителен, что предприниматели-пионеры в своем большинстве терпят банкротство, и процветают лишь их последователи» (2).

Китай же в ходе модернизации и рыночных реформ много, критически и плодотворно заимствовал за рубежом, быстро распространяя приобретенный опыт по всему хозяйству без особой оглядки на «частную интеллектуальную собственность». В патентованном виде ее сейчас ввозится примерно на 10 млрд. долл. в год – сущие копейки для Пекина. Куда важнее для огромной страны быстрое распространение пусть и не завтрашних технологий, но зато – по всей глубине экономики – с неизменной экономией на масштабе. При этом китайцы прекрасно знают, что самое хорошее на рынке не продают – его можно только украсть или придумать самим.

Экономический взлёт Китая имеет ясный политический аспект. «Пекинский консенсус» успешно поглотил «Вашингтонский консенсус», единственное рациональное зерно которого – серьезное отношение к деньгам известно китайцам еще с дохристианских времен. Распространение китайского опыта еще недавно вызывало у представителей Запада нескрываемое раздражение. Угроза виделась им в том, что «вместе с экономическим опытом имплицитно расширяется сфера политического авторитаризма» (3). Усиление КНР – «плохая вещь и с этим необходимо бороться» (4). Но эти времена прошли. Вслед за порвавшими с либеральным мэйнстримом азиатскими соседями Китая, его опыт, похоже, скоро начнут заимствовать и в Европе. Глядишь, и Россия им заинтересуется. Если будет меньше времени проводить в давосском планетарии.

____________________________________ 

(1) «Разумеется, - отмечал Г.К. Широков, - сфера услуг крайне разнородна: она охватывает отрасли от финансов до уборки и озеленения, ибо большинство занятых работает в личных услугах, супермаркетах, на бензоколонках, в гостиницах, на уборке, ремонте бытовой техники и пр. Поэтому переход к сервисизации экономики сопровождался снижением квалификации большинства занятых и стагнацией их доходов. Показателем экстенсивности расширения этой сферы служит увеличение доли услуг, особенно финансовых, в цене товара». Широков Г.К. Западно-восточные параллели: изменения в структуре экономики, потребления и проблема инвестиций. Восток (Oriens). 2002. № 4. С. 66. Схожий пример приводит П. Кругман, сравнивая с учетом инфляции, средние зарплаты в крупнейших компаниях США в 1975 и 2005 гг. На «Дженерал моторс» платили 40 тыс. долл. в год (1975), в Уолл-Мартс» - 18 тыс. (2005).

(2) Маркс К. Капитал. Критика политической экономии (Соч., т.25, ч.1, с.116).

(3) Thompson, Drew. China’s soft power in Africa: from “Beijing Consensus” to health diplomacy// China Brief. 2005. Vol.V. No.21, p.4.

(4) Kurlantzick, Joshua. China’s chance. Prospect Magazine. 2005. March. Issue 108.

Статьи Александра Салицкого на прежнем сайте Фонда стратегической культуры

Оцените статью
0.0
telegram
Более 60 000 подписчиков!
Подпишитесь на наш Телеграм
Больше аналитики, больше новостей!
Подписаться
dzen
Более 120 000 подписчиков!
Подпишитесь на Яндекс Дзен
Больше аналитики, больше новостей!
Подписаться