Кажется, в последние 10-12 лет всё самое страшное начинается в марте. 24 марта 1999 года – натовские бомбардировки в Югославии, 17 марта 2004 – погромы в Косове, давшие толчок перекройке карты Европы, 19 марта — иностранная интервенция в Ливию. Третий раз НАТО развязывает войну за пределами зоны своей ответственности
24 марта исполняется 12 лет одной из самых чудовищных натовских агрессий – против Югославии. Митингами протестов отметит этот день не только Сербия. В годовщину югославской трагедии акции солидарности пройдут и в России - в Москве и Петербурге, Мурманске, Ростове на Дону, Нижнем Новгороде и Рязани.
Чувство вины нас, русских, перед братьями-сербами с каждым годом только сильнее. Как тогда, в 1999 году, мы все могли допустить эту невероятную бомбёжку?
Военная операция НАТО, издевательски названная «Милосердный Ангел», продлилась 78 дней и завершилась переделом Европы: контроль над Косовом перешёл к силам НАТО и албанским сепаратистам. Причины войны банальны и ясны, как белый день, в который Хавьер Солана отдал приказ командующему силами НАТО в Европе американскому генералу Уэсли Кларку начать военную операцию. Белград, Приштина, Ужице, Нови-Сад, Крагуевац, Панчево, Подгорица и другие города Югославии подверглись ударам с воздуха. За чудовищную весну 99-го погибли, по разным оценкам, от 1200 до 2500 мирных жителей, были ранены около 5000 человек. Впрочем, жертвы до сегодня не подсчитаны, а точные цифры — не обнародованы.
Сербия потеряла 15% своей территории, Северо-атлантический альянс продвинулся на Восток, войдя на территорию священной для каждого православного серба Косового поля, места гибели Святого мученика Царя Лазаря, территорию, на которой расположена Патриархия Сербской Православной Церкви, сосредоточены древнейшие монастыри. Сегодня в Косове – крупнейшая в мире военная база США. А ведь «Косово — jе Србиjа!».
Время агрессии — это всегда момент истины, обнаруживающий, кто есть кто. В 1999-ом бывшие соседи и друзья по «Варшавскому договору» предоставили свои территории для базирования американской авиации: из Румынии и Болгарии на Сербию и Черногорию вылетали начиненные бомбами самолеты. Взрывали не только электростанции и мосты, в хронике бомбовых ударов — детская больница и роддом, поезд с пассажирами и колонна албанских беженцев, здание государственного телецентра в Белграде и древние храмы монастыря в Грачанице.
Сербы были готовы к войне, по крайней мере, морально: на Балканах спокойно бывает недолго, и поэтому отражать наступление врага сербы считают честью, а погибнуть за родину — счастьем. Но в тот раз их просто расстреливали с воздуха. А они ждали — ждали помощи от России…
В Югославии 1999 года НАТО «успешно» опробовала современное оружие: крылатые «Томагавки» были точечно запущены с кораблей, стоявших в Средиземном море. Население гибло от кассетных бомб, снаряжённых десятком мелких мин, которые позже были запрещены к применению мировым сообществом. От такой бомбы погибла в своем доме трехлетняя Милица Ракич, ставшая символом жертвы сербского народа в этой чудовищной войне. Мина влетела в открытое окно ванной, где родители на минуту оставили малышку.
Но и те, кто выжил в катастрофе 1999-го, до сих чувствуют последствия военных экспериментов альянса в Сербии. Врачи страны сигнализируют о росте раковых заболеваний: во время военной кампании на Балканах силы НАТО использовали бронебойные снаряды с сердечниками из обедненного урана. В начале двухтысячных глава Международного трибунала Карла дель Понте заявляла в интервью, что трибунал займется расследованием обстоятельств и последствий применения на Балканах радиоактивных боеприпасов. Прошло десять лет. За «балканский синдром» НАТО не ответила. Впрочем, как и за другие экологические преступления: например, бомбежку химических предприятий, которая стала зловещим прецедентом (министр здравоохранения Республики Сербии Лепосава Миличевич заявляла: «Наши химические заводы не бомбил даже Адольф Гитлер!»).
Пора отвечать за геноцид сербов. Пора собрать свидетельства. Благо, в цифровую эру задокументированы и давно выложены в свободном интернетном доступе съемки, фото и другие документы, благо — живы свидетели преступления. Из таких вот частных воспоминаний складывается реальная хроника двенадцатилетней давности. Сегодня надо записывать. Слышать их, братьев-сербов:
Милорад Веселинович, частный предприниматель, Белград:
«В то время я был в городе, и когда упали первые бомбы, я поехал помогать раненым. Так делали все, у кого был транспорт. Наш дом находится в элитном районе Белграда, здесь не бомбили, но примерно метрах в 300-500 — здание полиции. Оно и было взорвано.
Боялись ли мы взрывов? Мои дети поздно вечером ходили гулять с друзьями по улицам Белграда, стояла весна. Мы считали, что такие большие серьезные цивилизованные государства, участники Альянса, не могут убивать мирных жителей. Я планировал поехать на Косово, сербская армия была готова к войне, мы ожидали, что они придут и будут воевать здесь. Но не так, с воздуха. Нет, страха не было. Были бессилие, обида, злость и презрение ко всему «цивилизованному» Западу...»
Иван Йордакович, автомеханик, г. Кучево:
«Незадолго до бомбардировок разговоры о возможности военной агрессии НАТО были. Но мы не верили, что Запад настолько нас ненавидит. Мы были союзниками во всех войнах, мы спасли Европу от Турецкой империи в 1389 году на Косовом поле. Они все это забыли.
Когда начались бомбардировки, мы верили только в Бога и в Россию. Не было нам помощи от России как от государства, но были русские, которые пришли добровольцами, чтобы помочь нам. Спасибо им за это — огромное до неба…
В день, когда начались бомбардировки, я был на работе, возвращался домой на автобусе. Мама и сестра были дома. День был хороший, кажется, никогда март не был так прекрасен. Никогда не забуду звук сирен — постоянный, нон-стоп. Мимо нас самолеты летали из Румынии, в каждом селе и городе ревели сирены. Возле нас подорвали и сожгли крупнейший рудник меди и золота, электростанцию. А потом сожгли и всю Сербию.
Я ощущал себя ужасно, молил Бога только об одном: чтобы меня не убили раньше, чем я встречусь, лицом к лицу, с американцами и возвращу им столько, сколько смогу. В то время мы ждали, что их войска придут на Косово поле. Но они не пришли. Сербия сгорела в огне. Россия молчала. Не только Россия, но и весь мир. Мы отошли в прошлое. Ничто не работает — фабрики остановлены, народ голоден.
Иван Йордакович
Но мы по-прежнему верим в Россию. И верим, что во всех войнах защищали русские границы, может, даже больше, чем свои собственные. Россия для нас — мать. Матушка!»
Драган Петрович, преподаватель, г. Белград:
«За несколько дней до начала бомбардировок рядом с моим домом проходили колонны танков. Это было ужасно, мучительно и грустно — видеть, как наша маленькая армия готовится к войне...
Я помню, как однажды бомба упала недалеко от дома. Через несколько минут что-то посыпалось, с неба. Сначала я подумал, что это дождь, но это была земля, поднятая взрывом. В ту ночь мы были на улице, все уличные фонари погашены, в домах не зажигали свет. Небо со всех сторон было расчерчено ракетами. В какой-то момент услышали удар в воздухе: металла о металл. И сразу — аплодисменты, это «их» самолет был поражен нашим снарядом. Наш дом находится в наивысшей точке города, и оттуда было хорошо видно, как натовские бомбы попадали в нефтехранилища. Моя дочь плакала от страха, когда бомба упала вблизи от нас, и когда дом детонировал от взрывов. По ночам люди выходили из домов — пили пиво, коньяк, кто-то принимал успокоительное. И все смотрели в небо. Конечно, это был шок, потому что мы по-прежнему не верили, что такая дикость возможна…»
Драган Петрович
Светислав Стоянович, 56 лет, учитель, г.Вршац:
«Наша школа находится в здании, построенном при Австро-Венгрии, в 1910 г. Недалеко, в трехстах метрах от нее, была казарма с сотнями танков. Когда начались бомбежки, многие говорили, что летчики НАТО, пользуясь старыми городскими планами, начнут бомбить и наше здание. Но нас с братом это мало волновало. Мы ждали посадки «их» самолетов.
Они летали каждую ночь. Это было какое-то психологическое запугивание. Но эффект его они предугадать не могли. Сербы еще больше молились Богу. Молились о том, чтобы натовские захватчики спустились к нам, и тогда мы бы им всем показали, как надо защищать свою страну.
У моего отца был рак кишечника, до этой войны его успешно оперировали, из больницы отец вернулся вполне здоровым. Однако во время этой войны папа очень переживал за нас — своих детей и внуков, и это усугубило его состояние. Никогда не смогу простить его смерть американцам… А мои дети в результате этих бомбежек выработали иммунитет ко всему западному. И я этим, конечно, доволен. Им больше не может понравиться буквально ничего, что исходит от Запада, включая даже еду».
