«Я снова сжимаю коленями бока Росинанта, облачившись в доспехи, пускаюсь в путь... Многие назовут меня искателем приключений, и это так. Но только я искатель приключений особого рода, из той породы, что рискуют своей шкурой, дабы доказать свою правоту...» Это строки из прощального письма Че Гевары, написанного перед тем, как весной 1965 года он покинул Гавану. Покинул, как оказалось, для того, чтобы 8 октября 1967 года погибнуть в Боливии и обрести всемирную славу…
Начало пути
Эрнесто Гевара де ла Серна, пятый ребенок в семье, родился 14 июня 1928 года в Аргентине. Отец, Эрнесто Гевара Линч, был архитектором и владельцем плантации мате, а мать, донья Селия де ла Серна, происходила из рода последнего испанского вице-короля Перу. Эрнесто уже в детстве решил: у каждого мужчины должна быть своя война. Первую войну он объявил астме. Из-за болезни он почти не ходил в школу, сидел дома и много читал. В результате получил широкое образование, свободно владел французским языком.
Кстати, именно из-за астмы Эрнесто решил стать врачом. Несмотря на запреты врачей, он упорно занимался футболом и регби. Понимая, что одного упрямства для поединка с астмой мало, начал закалять волю. На парапете моста, на 20-метровой высоте, вставал на руки и держал равновесие.
В декабре 1951 года Гевара вместе со своим другом Альберто Гранадо отправился в путешествие на мотоцикле. Друзья посетили Чили, Перу, Колумбию и Венесуэлу. Путешествие позволило юноше увидеть и оценить неприглядные стороны латиноамериканской действительности. А их было в избытке: страшные рудники, где люди заживо сгнивали за двадцать сентаво в день, нищие деревни, сожженные дезертирами гасиенды, и крестьян, у которых отняли землю, голодные дети. Гевара задумывается над социальным переустройством общества и начинает говорить о «единой Латинской Америке». (Яркие сцены этого путешествия талантливо отражены в фильме «Дневник мотоциклиста»).
В 1954 году Че участвовал в сопротивлении интервенции в Гватемале. Затем уехал в Мексику, где и познакомился с Фиделем Кастро. Это знакомство определило всю его дальнейшую жизнь.
Куба
В конце ноября 1956 года Че Гевара вместе с Фиделем Кастро высаживается на Кубе с целью свержения диктатуры американского ставленника Фульхенсио Батисты. Отряд попадает в засаду, и из 82 бойцов, высадившихся на берег, осталось в живых 12. Среди них и раненный в шею аргентинский врач. Эрнесто, которому в ту пору было всего лишь 29 лет, бросив единственный комплект медикаментов, спасает ящик с боеприпасами - отныне ему надлежит быть солдатом.
Он стал не только солдатом, но и отличным командиром. Именно его Восьмая колонна повстанцев прошла половину острова и открыла второй фронт в горах Эскамбрая. А затем его подразделения 1 января 1959 года берут штурмом город Санта-Клара и тем самым открывают путь на Гавану. Через два дня колонна Че вступила в кубинскую столицу. Здесь же на Кубе Эрнесто стал Че — это прозвище ему дали кубинцы. От непривычного для них аргентинского обращения «Че!» («Эй ты!») он так и не избавился.
После победы Че трудится в качестве директора национального банка, министра промышленности и сельского хозяйства, на дипломатическом поприще. Он – второй после Фиделя Кастро человек в государстве. Че вводит правило, по которому все руководители должны отработать один месяц в году на рядовых должностях, ездить в «поле» и рубить сахарный тростник, чтобы правительство не отрывалось от народа. В 1961 году Че руководил отражением высадки контрреволюционеров, точнее американской агрессии в Заливе Свиней. В 1965 году он оказывается в Конго, а в 1966 году – в Боливии, где спустя год погибает.
«Алжирская речь»
Существуют различные версии того, почему Эрнесто Че Гевара покинул Кубу. Одни утверждают, что Куба оказалась чересчур маленькой страной для двух столь крупных и ярких личностей, как Кастро и Гевара. Другие считают, что Гевара серьезно не относился к советской концепции мирного существования двух мировых систем и верил в то, что ему удастся зажечь огонь революции сначала в Латинской Америке, а затем и на других континентах, что неудачу в Конго он рассматривал только как частный случай.
Третья версия связана с тем, что будто бы советские власти добивались, чтобы он навсегда покинул Кубу. Мол, все дело в так называемой «алжирской речи» Гевары. 24 февраля 1965 года, во время Второй афро-азиатской экономической конференции, Че произнес речь, в которой выразил свои взгляды на взаимоотношения между социалистическими странами и странами третьего мира. Че подверг сомнению социалистическую природу стран социалистического лагеря, обвинил их в скрытом переходе к капиталистической экономике.
Гевара, в частности, сказал: «Мы считаем, что братские отношения обязывают сильные страны помогать зависимым и развивающимся странам и строить с ними отношения, забыв о «взаимной выгоде» и мировом рынке, торгашеские цены которого разоряют и без того бедные государства. Как можно говорить о «взаимной выгоде», когда и на сырье, добытое с таким трудом бедными странами, и на технику, созданную на гигантских автоматизированных заводах, установлены одни и те же цены мирового рынка?»
После своего возвращения на Кубу из Алжира Че уже не появлялся на публике. Некоторые считали, что «советские руководители дали кубинцам ясно понять: Че стал отныне нежелательным человеком и не может больше представлять кубинскую революцию за рубежом в качестве кого бы то ни было, т.е. его следует убрать или найти ему другое занятие».
Я склонен судить несколько иначе. Помощь со стороны СССР и других социалистических стран была, и немалая. Вряд ли Че мог представлять ее истинные масштабы, тем более что в Москве не всегда делились полной информацией с кубинскими друзьями. В то же время это были сложные годы, шла холодная война, и СССР не мог строить отношения со странами, вставшими, как тогда говорили, на «некапиталистический путь развития», только на основе благотворительности. Россия до сих пор занимается «упорядочиванием» долгов этих стран, что чаще всего выливается в их списание.
Впрочем, Виталий Воротников, в прошлом – посол на Кубе, а затем премьер РСФСР, признавал: «Мы знали о сложном отношении, которые складывались между Фиделем Кастро и Никитой Сергеевичем Хрущевым... С одной стороны, Хрущев его хвалил, возвышал, а с другой - сделал немало таких шагов, которые повредили и Кубе, и личности Фиделя, и нашим отношениям с Кубой...»
Возможно, эти обстоятельства также сыграли определенную роль в выборе Че Гевары: он счел невозможным руководить далее кубинской экономикой и уехал из страны.
«Он верил, что достаточно поднести спичку»
Скорее всего, целый комплекс причин привел к тому, что в 1967 году Гевара оказался в Боливии. В конце концов, экспедиция в Боливию вполне отвечала его же лозунгу: «Создать два, три, много Вьетнамов». Ещё в самом начале знакомства с Фиделем Кастро он говорил, что после победы революции на Кубе отправится в другие страны.
Журналист-международник Хуан Кобо писал об этом так: «Он верил, что достаточно поднести спичку вооруженного восстания к накопившемуся пороху народного недовольства, как это взрывчатое вещество вспыхнет». «Не всегда нужно ждать, когда созреют условия для революции. Партизанский очаг может эти условия создать», - говорил сам Че. А ещё он говорил, что «многие падут жертвами ошибок». Ошибки он совершал и сам, причем немалые. На кого он рассчитывал опереться в экваториальных джунглях Восточной провинции Конго или среди забитых веками угнетения индейцев Боливии? Ему лишь оставалось утешать себя тем, что «участь революционера-авангардиста возвышенна и печальна...».
Кстати, тогдашний лидер Египта Гамаль Абдель Насер, который искренне уважал убитого конголезского премьера Патриса Лумумбу и позаботился о его детях, предупреждал Гевару, что ничего хорошего в Конго у него не получится. Вскоре Че убедился в этом и сам. В конце ноября 1965 года после ряда столкновений с наемниками из ЮАР, которыми командовал майор Хор, известный также под именем «Бешеного Майка», Че вывел свой отряд из Конго.
В мае 1966 года участники боевых действий в Конго собрались в Гаване, и после этого началась подготовка экспедиции в Боливию. В июне Че Гевара под именем «команданте Рамон» был уже в Боливии, и сразу начались трудности.
Боливийская трагедия
Как раз перед его появлением в стране была проведена земельная реформа, и крестьяне-индейцы, часто вообще не понимавшие испанский язык, слабо воспринимали революционную агитацию. Они оказывали помощь правительственным войскам, тем более что ядро отряда составляли не боливийцы, а кубинцы и перуанцы. Местные коммунисты в поддержке Геваре отказали. Кроме того, они не были согласны с тем, что Че, будучи иностранцем, решил встать в их стране во главе революции.
Марио Монхе, в то время генсек Компартии Боливии, впоследствии вспоминал о своей последней беседе с Че: «Я сказал Геваре:- Ты выбрал для партизанской войны зону, где никто не встанет на твою сторону. Ты не знаешь здешних крестьян совсем. Они не пойдут за чужестранцами … - Ты уверен, что нас всех перестреляют? - Убежден в этом. Та армия, которую ты считаешь никчемной, разобьет вас…»
Вскоре в Ла-Пасе знали, что в стране находится Че Гевара – в руки властей попал его связной с документами. В этой ситуации Фидель Кастро рекомендовал Че свернуть операцию, но тот отказался. Вскоре пришлось иметь дело с местными «рейнджерами», которых обучили американцы. Петля окружения стала стягиваться. Операция координировалась из Вашингтона. План ее проведения был утвержден президентом Линдоном Джонсоном вместе с директором ЦРУ Ричардом Хелмсом.
Четыре месяца вся армия и авиация Боливии под руководством американских советников ловили один неполный взвод кубинцев. В бою под затерянным в боливийской глуши селением Лас-Игерас Че Гевара был ранен автоматной очередью в ногу и попал в плен. Приказ о его казни пришел из Вашингтона на следующее утро. В здание местной школы, куда его поместили под охраной, вошли несколько «рейнджеров» и в упор расстреляли пленника, который умер со словами: «Стреляйте, трусы!»
ЦРУ хотело быть уверенным, что убитый - именно тот самый команданте, поэтому ему отрезали кисти рук. Тело привязали к лыже вертолета и перевезли в селение Вальегранде, где выставили труп на обозрение. Однако к останкам Че началось паломничество, местные жители нарекли его «святым Эрнесто», покровителем деревни, и тело пришлось срочно захоронить. Долгие годы месторасположение могилы хранилось в тайне.
Впоследствии отставной генерал Марио Варгас Салинас, бывший тогда офицером 8-й дивизии боливийской армии, рассказал, что он вместе с неким Тиконой получил приказ сопровождать автофургон с трупами Че Гевары и еще шести партизан. Они доехали до местного аэродрома. После этого, рассказал генерал, «Тикона подъехал на экскаваторе к посадочной полосе, вырыл в ней яму, подогнал фургон и сбросил туда трупы, а затем, снова пересев на экскаватор, забросал их землей и утрамбовал».
Только в 1997 году останки команданте и его последней жены Тани Бидер были перевезены на Кубу и захоронены в мавзолее в Санта-Кларе, городе, где Восьмая колонна Че одержала решающую победу над батистовцами.
Он ставил перед собой сверхзадачу
Че любил Россию. Первую свою жену он встретил в Гватемале и выбрал по принципу: читала ли она его любимых Толстого, Достоевского, Горького. А четвертая - Таня Бидер - была дочерью советской гражданки Надежды Бидер и немца Эрика Бунке, учителей, коммунистов, бежавших в 1935 году в Аргентину от немецкого террора, а затем, в 1952 году, вернувшихся в ГДР. Настоящее имя ее – Айде-Тамара, а «Таня» – псевдоним, взятый в честь Зои Космодемьянской.
Фидель Кастро, вспоминая о времени знакомства с Эрнесто Гевара, говорил: «Че имел более зрелые, по сравнению со мной, революционные взгляды. В идеологическом, теоретическом плане он был более образован». Похоже, Че действительно сыграл значительную роль в идейной эволюции Фиделя Кастро и «Движения 26 июля» в целом.
За свою короткую жизнь он успел немало. Жан-Поль Сартр назвал его самым совершенным человеком своей эпохи, хотя, наверное, эпоха Че Гевары не кончилась. Левый поворот в Венесуэле, Боливии, Эквадоре, других латиноамериканских странах – это продолжение дела Че Гевары. Иными методами и средствами, другими людьми, но продолжение.
