Сразу после парижских терактов полицейские операции были проведены не только во Франции, которая теперь живет в условиях чрезвычайного положения, но в ряде других стран. Уязвимость Шенгенской зоны стала очевидной. Быстрее всех отреагировали Бельгия и Германия. И дело не только в их территориальной близости к «французскому очагу опасности», но и, что более существенно, в оценке властями этих стран характера потенциальных угроз.
Что касается Германии, то здесь угроза таится внутри. По данным Хольгера Мюнха, возглавляющего Федеральное ведомство по уголовным делам, в стране проживают, то есть имеют немецкое гражданство, 43 тысячи исламистов (численность мусульман официально оценивается в 3 миллиона, хотя, по нашему мнению, эта оценка занижена).
Как считает полиция, каждый десятый исламист, проживающий в Германии, может представлять угрозу безопасности. Под подозрением находятся в первую очередь те, кто вернулся в Германию после участия в боевых действиях в Сирии на стороне ИГ. Известно, что ранее в Сирию выехали не менее 750 немецких исламистов, и половина из них уже вернулась в Германию. Отмахнуться от связи между расширением потока беженцев в Европу и терроризмом невозможно. Греческая полиция уже подтвердила, что один из устроителей терактов в Париже ранее пересёк границу ЕС как беженец.
Прибывающие беженцы – вторая категория подозреваемых, и с ними у полиции и служб безопасности самые большие трудности, потому что «свои» исламисты так или иначе раньше отслеживались. Например, известно, что Абдельхамид Абауд (предполагаемый организатор терактов, убитый в парижском пригороде Сен-Дени) несколько раз бывал в Германии. Другой организатор, Салах Абдеслам, в этом году провел в Германии около двух месяцев, а в начале сентября уехал в Австрию. Разобраться же в мутном потоке новых беженцев, заполоняющих Германию с августа сего года, крайне сложно. Особенно если принять во внимание случаи, когда отчаянные беженцы едва ли не на ходу выпрыгивали из специальных поездов, в которых их перемещали по стране немецкие службы.
Только в Берлине за 4 дня после парижских событий было 14 случаев, когда в связи с обнаружением подозрительных предметов полиция устраивала оцепления. Это нарушает движение транспорта, а жителей близлежащих домов приходится эвакуировать. Всё это раздражает. Не остались немцы равнодушными и к тому, что среди парижских жертв 13 ноября оказались двое их сограждан. В январе, после нападения на редакцию скандального Charlie Hebdo, когда французы на многочисленных демонстрациях по всей стране являли миру и друг другу образец галльского бесстрашия, в Германии проходили демонстрации солидарности. Теперь во Франции картина куда более серьёзная: парламент продлил чрезвычайное положение на три месяца (президент уполномочен объявлять ЧП только на 12 дней). Как теперь реагируют немцы? По недавнему опросу института YouGov, 59% опрошенных опасаются, что теракты могут произойти и в Германии, 61% не чувствуют себя в безопасности.
Обратим внимание на новый вопрос, который в предыдущих опросах немецкими социологами не задавался: отношение к возможному участию немецких вооруженных сил в операции против ИГ. В прежние времена – будь то Афганистан, тем более Ирак, а не так давно Ливия - немцы встречали подобные идеи более чем прохладно. Теперь половина участников опроса считает, что участие Германии в военных акциях против ИГ было бы оправданно (более решительно настроены мужчины). Иные результаты приводит ARD-Deutschland Trend: по их данным, за участие Германии в военных действиях против ИГ высказались 42% опрошенных (больше процент среди тех, кто относит себя к сторонникам ХДС), против – 52%.
Что касается политических верхов, то там, похоже, единства нет - или там чего-то ждут. Глава военного ведомства Урсула фон дер Ляйен поспешила отозваться на призыв о помощи, с которым министр обороны Франции Жан-Ив Ле Дриан обратился к коллегам из ЕС, пообещав сделать «все, что в наших силах». Что же конкретно? Усиление поддержки курдским бойцам пешмерга (Германия обучала несколько курдов на своей территории, отправила советников на север Ирака, снабжает вооружённые формирования пешмерга оружием) и усиление немецкого присутствия в Мали. Последнее предложение – довольно неуклюжая попытка одним ударом сразить двух зайцев: и помощь французам оказать, и потеснить их в бывших колониях. Ле Дриан упоминал о помощи в горячих точках, но особо – о содействии в Сирии. Тут немцы держат паузу, но некоторые изменения в позиции Берлина заметны.
17 ноября, побывав в Пассау (в Баварии, около австрийской границы), Урсула фон дер Ляйен заявила, что теракты в Париже – не тот случай, когда требуется коллективная оборона. «Ужасное нападение на демократию и свободу» - да, но коллективная оборона – нет. 20 ноября она уже говорила, что не исключает действий бундесвера в Сирии, но только на основании резолюции Совета Безопасности ООН. Дословно было сказано: «Что нам нужно – это местные наземные силы, люди, которые там живут, кто жизненно заинтересован в возвращении своих территорий». Логика не вполне ясна: то ли «местные, разбирайтесь сами», то ли «нам нужно, чтобы местные вернули всё на свои места». Любопытно, кто те самые «мы», которым чего-то нужно добиться чужими руками, а точнее жизнями. Очень жаль, что госпожа фон дер Ляйен не пояснила, кого всё-таки она имеет в виду.
Во всяком случае, стремление использовать ситуацию в своих целях налицо. Оно проявляется не только в «щедром» предложении помощи французам, но и, что важнее, обращено внутрь страны. Просматривается попытка искусственно герметизировать ситуацию. Закрыть границы, поставить заслон беженцам – в конце концов, не того ли давно, хотя и безуспешно, добивались от властей коренные европейцы? Сегодня, если доверять опросам, более 90% немцев выступают за ужесточение мер безопасности и лишь 5% усматривают в этих мерах нарушение основополагающих прав и свобод личности. Еще чуть-чуть – и поголовную слежку в Интернете будут почитать за благо. Не исключено расширение компетенции бундесвера за счет полицейских функций: на этом настаивают христианские демократы. Уже сегодня 8 тысяч военных привлечены к выполнению задач такого рода.
В то же время очевидно стремление максимально успокоить население. В Ганновере были отменены матч и джазовый концерт, но никаких арестов не произвели. Ночью в поезде, следовавшем в Ганновер, была тревога, вызванная тем, что некий пассажир оставил в вагоне багаж. Наутро власти объявили, что подозрительный предмет оказался муляжом бомбы. 20 ноября в одном из отелей Мюнхена были арестованы 4 человека, но полиция заявляет, что речь не идет о террористах. Правда, при этом сообщают, что в номере отеля обнаружены комплекты полицейской формы и газовые баллоны. Кстати, в тот же день в Лондоне полиция на несколько часов закрыла станцию метро «Бейкер-стрит», с которой были эвакуированы пассажиры. Оцепление сохранялось несколько часов. И – снова официальное объявление о том, что террористы ни при чем. Может, и действительно ни при чем, и бомбы – всего лишь муляжи. А может быть, важнее предотвратить панику, чем сообщать об успехах спецоперации. Тем более что успехи не всегда очевидны: в Мюнхене четверо арестованы, но ещё четверым удалось скрыться на серебристых мерседесах. Один из организаторов терактов в Париже убит, но другой (Салах Абдеслам) пока в розыске; по сведениям прессы, есть и третий организатор, чье имя не установлено.
А главное, Германия не даёт пока внятного ответа на основные вопросы. Возможно ли в принципе строить стратегию противодействия терроризму, огораживаясь от внешнего мира? И как быть с тем, что щупальца «Исламского государства» уже дотянулись до Европы?
