1 января 2016 года вступили в силу экономические санкции России против Турции, о введении которых было объявлено после уничтожения турецким истребителем российского бомбардировщика в небе над Сирией 24 ноября 2015 года. В Анкаре, не вводя ответных мер, собрались подавать жалобу в ВТО. Особенно экстравагантно прозвучали слова министра экономики Турции Мустафы Элитаса о том, что у торговли должна быть «моральная основа». Глава Минэкономразвития России Алексей Улюкаев напомнил в свою очередь об Уставе ВТО, позволяющем ограничивать торговые отношения с другой страной – участницей организации в случае угрозы национальной безопасности. По оценке турецкого экономиста Эрхана Асланоглу, потери турецкого бизнеса от российских ограничительных мер могут достигнуть 10 миллиардов долларов.
Возможно, такое резкое ухудшение двусторонних отношений, как в 2015 году, и стало для кого-то неожиданностью, но нельзя не признать, что российско-турецкое экономическое сотрудничество никак не устраняло политические разногласия между Москвой и Анкарой, нараставшие по мере развития сирийского кризиса. Весной 2015 года орудующие в Сирии протурецкие, просаудовские и прокатарские вооружённые группировки выступили единым фронтом. К лету и началу осени правительство Сирии оказалось в тяжёлом положении: после падения Пальмиры и начавшегося окружения Дамаска снаряды падали уже в центре сирийской столицы.
В политике любого турецкого режима всегда присутствовали претензии на Киркук и Алеппо, а запущенная американцами «арабская весна» предоставляла, казалось, возможность эти претензии удовлетворить. Очередным шагом Анкары должно было стать создание на севере Сирии подконтрольной турецким военным «бесполётной зоны», где можно было бы разместить марионеточное «переходное правительство». Однако начавшаяся 30 сентября по просьбе правительства Сирии кампания российских ВКС положила начало перелому и в военных действиях, и в международной обстановке.
Границы Турции согласно так называемому «Национальному Обету» (1920)
Сделав в сирийском конфликте ставку на радикальные джихадистские группы, турецкие власти не просчитали всех возможных последствий. В результате заявленная политика «ноль проблем с соседями» обернулась своей противоположностью. Обострилось противостояние Анкары с курдами и в самой Турции. Согласно сведениям, поступающим из юго-восточных провинций страны, многие города там находятся на осадном положении, а действия силовых структур напоминают поведение карателей на оккупированной территории. Основной удар приходится на четыре крупных курдских города с прилегающими районами: Диярбакыр, Джизре, Силопи и Нусайбин. В карательной операции участвуют более 10 тысяч военных, использующих тяжёлое вооружение. Эти атаки не остаются без ответа со стороны сил курдского сопротивления. Счёт погибших и раненых идёт уже на сотни, при этом требования курдских лидеров не содержат в себе ничего из ряда вон выходящего. Жизнь в ремесленных и деловых кварталах Диярбакыра (почти полгода в городе действует комендантский час) практически остановилась.
Тем временем турецкие лидеры, торпедировавшие переговоры с курдами ещё осенью 2014 года (в период осады Кобани террористами запрещённой в России организации «Исламское государство»), не перестают искать внутренних врагов. Состоявшийся в конце 2015 года визит в Москву лидера представленной в турецком парламенте Партии демократии народов Селяхеттина Демирташа и его встреча с Сергеем Лавровым вызвали очередной нервный срыв Эрдогана, обвинившего политика в предательстве. Против курдских политиков, выступающих за предоставление юго-восточным районам большего самоуправления, возбуждаются уголовные дела. Москву бездоказательно обвиняют в стремлении разжечь «курдский сепаратизм», между тем в Анкаре уже не первый год принимают на высшем уровне персон наподобие предводителя «меджлиса крымско-татарского народа» Мустафы Джемилёва.
Давление на российский Крым, к границам которого, по некоторым данным, перебрасываются боевики турецкой военизированной организации «Серые волки», представляет собой лишь одно из направлений действий Эрдогана в последние недели. По мере продвижения переговоров по газовому месторождению Левиафан если не забыта, то сворачивается многолетняя антиизраильская риторика Анкары. Визит турецкого лидера в Туркмению, правда, видимых результатов не дал, но после его возвращения из Эр-Рияда было объявлено о предстоящем визите Эрдогана в США, где 31 марта 2016 года должен состояться саммит по ядерной безопасности. Здесь может обозначиться достаточно серьёзный комплекс проблем, учитывая специфический интерес Анкары к ракетно-ядерным технологиям. Объявлено о намерении перенаправить сельскохозяйственный экспорт с российского направления на ближневосточное и даже африканское (Кения, Танзания, Эфиопия, Нигерия), хотя потерю для турецких фирм российского рынка вряд можно полностью компенсировать.
Тем не менее путь к нормализации двусторонних российско-турецких отношений не закрыт и в Москве на это неоднократно указывали. С турецкой стороны необходимы публичные извинения, материальные компенсации за нанесенный ущерб и наказание исполнителей преступного приказа, в результате которого был сбит российский самолёт. Возобладает ли в Анкаре здравый смысл? Надежд на это, откровенно говоря, мало. Согласно опросу компании MAK Danismanlik , уничтожение российского самолёта одобряется большинством турецких граждан (65 %).
Скорее всего, тактика турецкой стороны на ближайшие месяцы будет заключаться в том, чтобы совместно с Вашингтоном, Дохой и Эр-Риядом максимально осложнить операцию российских ВКС в Сирии по подавлению террористических банд. Такие попытки могут иметь характер как военных провокаций (1), так и дипломатических шагов, направленных на срыв политического урегулирования (2). Продолжаются попытки любыми путями свергнуть правительство Башара Асада, накачиваются оружием туркоманские и иные вооружённые формирования, предпринимаются действия по подчинению сирийских курдов, установлено взаимодействие с властями Курдского автономного района Ирака, помогающими контрабанде нефти в Турцию. В долгосрочном плане эта политика преследует цель перекройки политической карты Сирии и Ирака в соответствии с экспансионистской доктриной неоосманизма.
По-видимому, в новом году Турция будет представлять серьёзный дестабилизирующий фактор на Ближнем Востоке и в сопредельных регионах. Вместе с тем ситуация на сирийских фронтах изменилась в пользу Дамаска. Есть надежда, что каналы снабжения террористов с турецкой территории будут в ближайшее время перекрыты. В самой Турции драматически обострился курдский вопрос. Как замечает в The Guardian директор центра российских исследований Билькентского университета Норман Стоун, события могут принять такой оборот, что архитекторы нынешней политики Анкары будут с ностальгией вспоминать старые добрые времена. И ещё: единственный урок для правителя Турции, говорит Норман Стоун, состоит в том, чтобы не провоцировать Россию.
