5 апреля, после четырёх дней тяжёлых боёв, в Нагорном Карабахе была достигнута договорённость о прекращении огня. Несмотря на отдельные нарушения, в целом она соблюдается, что, однако, является исключительно следствием эффективных действий Армии обороны Нагорного Карабаха, направленных на сдерживание противника. Следует обратить особое внимание на слова министра обороны Армении Сейрана Оганяна о том, что договоренность о прекращении огня на линии соприкосновения карабахско-азербайджанских сил была достигнута в Москве в ходе встреч начальников генеральных штабов двух стран.
Начавшееся в ночь с 1 на 2 апреля резкое обострение в Нагорном Карабахе стало самым опасным за всё время после заключения в 1994 году бессрочного перемирия. По данным армянской стороны, потери убитыми составили около 50 человек (с учётом пропавших без вести), с азербайджанской стороны их может быть гораздо больше. Велики и потери в технике; были зафиксированы попытки применения азербайджанской стороной систем «Солнцепёк» и «Смерч». Ответом на угрозы бомбардировок Степанакерта (что явилось бы тягчайшим военным преступлением) стала оперативная переброска из Армении в Карабах ракетных систем «СКАД» и «Точка-У» с перспективой ударов по нефтегазовой и коммуникационной инфраструктуре противоборствующей стороны.
Как отмечают, перемирие не могло быть достигнуто до тех пор, пока все захваченные азербайджанской стороной армянские посты на северо-востоке и на юго-востоке края не были освобождены. Иначе бы у Баку и у тех, кто, возможно, стоит за его действиями, возникла бы опасная иллюзия эффективности военного решения конфликта.
Нельзя не учитывать, что предпринятая Азербайджаном атака на северо-востоке и юго-востоке Карабаха, вполне вероятно, являлась подготовительной фазой полноценной наступательной операции с массовой гибелью гражданского населения с обеих сторон, масштабными разрушениями, потоками беженцев и непредсказуемыми последствиями для всего Кавказского региона.
Особую тревогу вызывают сведения об участии на первом этапе азербайджанского наступления иностранных наёмников, в том числе переброшенных из Сирии боевиков «Исламского государства» и представителей турецкой террористической организации «Серые Волки» (последние, кстати, принимали активное участие в карабахском конфликте в начале 1990-х годов). По некоторым данным, именно наёмники-иностранцы учинили зверства в захваченном ими на некоторое время селе Талиш,
Тревожная аналогия с событиями карабахской войны, а именно её фазы 1991-1994 годов, прослеживается и ещё в одном. Напомним, что в 1993 году неудачи азербайджанских формирований в Нагорном Карабахе стали одним из факторов, спровоцировавших мятеж в Гяндже полковника Сурета Гусейнова и его танковый поход на Баку. Сменивший в конечном итоге полностью дискредитировавшего себя Эльчибея Гейдар Алиев на первом этапе также попытался решить карабахский вопрос силой. Однако, убедившись в бесперспективности таких попыток, он в конце своего президентского правления задумался о компромиссах. Согласно многим свидетельствам, в 2001 году в Ки-Уэсте стороны были как никогда близки к достижению компромисса; в начале 2000-х годов имели место двусторонние контакты разного уровня, содействовавшие сближению армянского и азербайджанского обществ.
К сожалению, после того, как Гейдар Алиев отошёл от дел, был избран иной, конфронтационный курс, включая политико-дипломатическое, экономическое и военное давление на Армению и Карабах. Это торпедировало усилия международных посредников и привело к серии провокаций на линии фронта (начиная с 2008 года), в результате чего количество жертв с обеих сторон значительно возросло. Очевидно, разговаривая языком силы, в Баку пытались использовать объективные социально-экономические трудности Армении. Однако действовать так значило бы опрометчиво не брать в расчёт фактор консолидации армянского общества перед лицом внешней угрозы, высокой боевой выучки и морального духа армянской армии, а также тех возможностей, которые имеются у Еревана и Степанакерта в плане проведения диверсифицированной внешней политики.
Ухудшение социально-экономического положения в Азербайджане привело в последние месяцы к значительному росту внешнеполитических контактов этой страны – от Лондона и Вашингтона до Анкары и Москвы. О том, что именно могло побудить азербайджанские власти начать военное наступление именно в первые апрельские дни, доподлинно ничего неизвестно. Складывается, однако, впечатление, что на определённом этапе о планах в отношении Нагорного Карабаха больше высказывался от имени Баку турецкий лидер Эрдоган, чем азербайджанский лидер Ильхам Алиев. О возможной провоцирующей роли Турции прямо говорится в информационном сообщении по итогам состоявшихся 4 апреля телефонных переговоров министра иностранных дел России с госсекретарём США: «…С.В. Лавров и Дж.Керри осудили попытки отдельных «внешних игроков» подстегивать конфронтацию вокруг Карабаха».
Ещё более опасным может оказаться заигрывание с силами международного терроризма, которые при определённых обстоятельствах способны сыграть заметную роль в дестабилизации ситуации уже внутри Азербайджана. По мере разрастания сирийского вооружённого конфликта деструктивная роль Анкары становилась всё более очевидной, и её дальнейшее вмешательство в события на Южном Кавказе представляется вполне вероятным. В этом случае будет сложно избежать экспорта нестабильности уже и на российский Северный Кавказ, в частности, в Дагестан, южная часть которого некоторое время назад (случайность ли?) стала ареной террористической активности.
Посреднические усилия сопредседателей Минской группы, направленные на укрепление режима прекращения огня, если и будут иметь эффект, то только ограниченный. Ибо посредники, если даже предположить солидарный характер их добрых намерений, представляют собой лишь часть того спектра сил, которые проявляют интерес к Кавказу. Записи в микроблоге американского сопредседателя Минской группы Джеймса Уорлика, конечно, вдохновляют, но в сложившейся ситуации явно требуется нечто более серьёзное. В том числе – активные действия российской дипломатии по адресному разъяснению тем, кто этого не понимает, тезиса о категорической неприемлемости эскалации конфликта и заигрывания с силами международного терроризма.
Предметом дискуссий неизбежно станет целесообразность продолжения в прежнем формате военно-технического сотрудничества со страной, последовательно работающей на эскалацию напряжённости. Долгие годы главными поставщиками оружия и военной техники в Азербайджан оставались Турция, Израиль и Украина, что, в контексте геополитических предпочтений этих государств, было вполне логично. Начатые в 2009-2010 гг. поставки Азербайджану некоторых категорий российских вооружений (в частности, РСЗО различных модификаций) по вполне понятным причинам вызывают в Армении и Карабахе острую реакцию. В свою очередь первый зампред комитета по обороне и безопасности Совфеда Франц Клинцевич, напомнивший, что Россия оказывает серьёзную поддержку Азербайджану в формировании вооружённых сил, в том числе поставками современной техники, сделал очень определённое заявление: «Так, как они (азербайджанская сторона. А.А.) сегодня пользуются этой техникой, - сказал Клинцевич, - нас крайне не устраивает, и мы вправе об этом сказать, потребовать и сделать определённое давление. Конечно, Россия может прекратить продажи оружия Азербайджану, если не будет прекращена эскалация и вооружённый конфликт, а в данном случае всё, что происходит на границе с применением вооружённых сил Азербайджана, носит, скажем так, крайне агрессивный характер». Здесь вполне уместен и пример союзной Азербайджану Турции, которую Москва, понимая глубину существующих политических разногласий, длительное время пыталась удержать от враждебных действий порой небесспорными, с точки зрения её собственных интересов, экономическими проектами. Однако не удержала. Да и не могла удержать в принципе…
Дальнейшему усилению внимания к военному аспекту безопасности на Кавказе нет альтернатив. З апреля начались учения сухопутных войск в Дагестане; вполне вероятно также усиление российской военной базы в Армении. Вероятно, Москва могла бы также продолжить самостоятельные шаги вне рамок Минской группы, действуя в развитие политико-дипломатических консультаций, которые были проведены 2-5 апреля и промежуточным результатом которых стало пока ещё неустойчивое перемирие. Одним из его политико-правовых последствий может стать возвращение Нагорного Карабаха за стол переговоров в качестве полноценного участника.
После заключения между Ереваном и Степанакертом военного договора Нагорный Карабах получит дополнительную международно-правовую легитимацию. В перспективе это может предоставить Москве как военно-политическому союзнику Еревана дополнительные возможности влиять на ситуацию в плане поддержания статус-кво с использованием отдельных элементов «абхазской» и «юго-осетинской» моделей.
Будем надеяться, что предпринимаемые комплексные усилия отодвинут Кавказ от края разрушительной войны и не допустят превращения этого стратегически важного для России региона в часть охваченного войнами и конфликтами «Большого Ближнего Востока».
