Выступая 17 июня на Петербургском международном экономическом форуме (ПМЭФ), президент России В.В.Путин обратился к теме экономической интеграции в рамках «большой Евразии». Евразийский экономический союз (ЕАЭС), сказал он, может стать «одним из центров формирования более широкого интеграционного контура» – партнёрства с участием Китая, Индии, Пакистана, Ирана, ряда стран СНГ, не входящих в ЕАЭС, а также других заинтересованных государств и объединений, вплоть до Евросоюза и его членов.
В последние месяцы близкие по смыслу заявления звучат из Кремля всё чаще. В декабре 2015 г. В.В.Путин в послании к Федеральному собранию предложил начать диалог по вопросам торгово-экономического взаимодействия между ЕАЭС, Шанхайской организацией сотрудничества (ШОС) и Ассоциацией государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН).
Многие комментаторы, поглощённые событиями в Сирии и на Украине, пропустили тогда слова российского президента мимо ушей. Другие отнеслись к этой идее как к экспромту. Между тем уже тогда в её пользу говорили укрепление международно-правовой базы Евразийского экономического союза и его расширение за счёт Армении и Киргизии.
Москва с Пекином к тому времени уже достигли договорённостей о сопряжении планов модернизации трансконтинентальных транспортных коридоров, проходящих по территории РФ, с китайскими проектами новых Шёлковых путей, морских и наземных, соединяющих Азию и Европу. А соглашение о зоне свободной торговли между ЕАЭС и Вьетнамом, подписанное в 2015 году, стали рассматривать как пролог к аналогичному соглашению в формате ЕАЭС – АСЕАН. Тогда же активизировался диалог между АСЕАН и ШОС на уровне генеральных секретарей обоих объединений. И опять же в 2015 году было согласовано решение об одновременном приёме в ШОС Индии и Пакистана, обещающее придать этой организации подлинно общеевразийский масштаб.
В мае текущего года на саммите Россия – АСЕАН в Сочи различные аспекты предложения об экономическом сотрудничестве по линии ЕАЭС – ШОС – АСЕАН (в том числе перспективы выхода на соглашение о зоне свободной торговли между ЕАЭС и АСЕАН) обсуждались уже более подробно, вызвав заинтересованный отклик у лидеров стран Юго-Восточной Азии. Не прошло и двух недель, как теми же вопросами занялся Высший Евразийский экономический совет, заседавший в Астане (кстати, та часть выступления российского президента на ПМЭФ-2016, которая посвящена «расширению интеграционного контура» в Евразии, основана как раз на итогах заседания в Астане).
Что всё это означает и какого продолжения можно здесь ожидать в самом скором будущем?
Прежде всего, опыт членства России в международных структурах и региональных объединениях, созданных задолго до вступления в них РФ и на основе правил, разработанных без её участия, оказался далеко не во всём позитивным. При всей возможной полезности сотрудничества в рамках этих объединений России нужны собственные проекты региональной и трансрегиональной интеграции – такие, которые функционировали бы с должным учётом российских экономических приоритетов и национальных интересов.
Для России диверсификация и наращивание связей с соседями на постсоветском пространстве – очевидная потребность, условие нормального социально-экономического развития. Однако на Западе это упорно не желают признавать. На Востоке предубеждений подобного рода нет. К тому же там, на Востоке, наблюдается экономический подъём, побуждающий относиться к динамично развивающимся азиатским странам как к очень привлекательным партнёрам. Успех в совместной работе с ними необходим, помимо прочего, для переоценки реальных возможностей России на европейском направлении и для возобновления полноценного сотрудничества с Европой (что было бы неплохо усвоить и российским западникам).
Идея «расширения контура» евразийской интеграции весьма своевременна не только в геоэкономическом, но и в геополитическом отношении. Она позволяет конструктивно ответить на вызов, заложенный в американских проектах Транстихоокеанского и Трансатлантического партнёрств (общее для обоих партнёрств – стремление к выдавливанию России и Китая из глобальных взаимодействий, если Москва и Пекин не готовы играть по правилам, написанным Соединёнными Штатами).
Сегодня, как и 15-20 лет назад, в дискуссиях экспертов периодически можно слышать, что у России будто бы нет «восточной стратегии». При этом «стратегию» часто понимают до смешного буквально – как инструкцию, в которой разложено по полочкам, чего, когда и как мы хотим добиться на данном направлении. По-моему же, наличие или отсутствие стратегии определяется в конечном счёте не на бумаге, а в политической и экономической практике – посредством дел, которые бывают красноречивее слов. И если понимать под стратегической состоятельностью способность наметить не близкую, но реалистичную цель и последовательно двигаться к ней, своевременно уточняя смыслы текущих задач, то установка на «расширение контура» евразийской интеграции и воплощение этой установки в дела – именно то, чего России не хватало до сих пор.
Обсуждение планов интеграции в «большой Евразии» продолжится на саммите ШОС в Ташкенте, в ходе ожидаемого визита российского президента в Китай, а чуть позже - на ежегодном, так называемом постминистерском совещании глав внешнеполитических ведомств стран-членов АСЕАН с коллегами из стран, имеющих статус диалоговых партнёров ассоциации. Напомним, что в их круг входят Россия, Китай и Индия.
