По итогам конференции в Ереване от 23 Ноября 2016 «Медико-биологические лаборатории в контексте безопасности и суверенитета Армении» Ереванский геополитический клуб публикует доклады участников.
Доклад руководителя уральского регионального информационно-аналитического центра, кандидата юридических наук Дмитрия Сергеевича Попова
США формируют вокруг России масштабную и дорогостоящую систему закрытых военно-биологических объектов (которую в прессе уже успели окрестить «биоПРО»). Т.н. центральные референс-лаборатории (ЦРЛ), создаваемые США, дополненные сетью менее крупных зональных станций, с 2010 г. действуют на Украине, с 2011 г. в Грузии, а с 2016 г. в Казахстане. Канадой предпринималась попытка создания ЦРЛ в Киргизии. В отдельные программы сотрудничества с Соединёнными Штатами в военно-биологической сфере вовлечены Армения, Азербайджан, Узбекистан.
Несмотря на заявленное США гражданское назначение лабораторий, они потенциально могут использоваться во враждебных для государств-членов ОДКБ целях. В этой связи ещё летом 2013 г. МИД РФ публично выразил серьёзную озабоченность по поводу биологической деятельности МО США вблизи российских границ, а руководитель Роспотребнадзора Г. Онищенко заявил о том, что американские ЦРЛ занимаются активными наступательными программами против РФ. Опасения у российской стороны среди прочего вызывают следующие обстоятельства:
— Лаборатории возводятся на средства МО США. По своей стоимости это сейчас самые дорогие объекты, финансируемые правительством США в регионе (расходы на ЦРЛ на Украине – свыше 175 млн дол., Грузии – 150 млн, в Казахстане – 130 млн дол.), что говорит о приоритетности программы для Вашингтона. Именно американское военное командование ставит перед ЦРЛ научные цели и является получателем систематизированной информации. При этом не только сторонним наблюдателям, но и непосредственным исполнителям научных работ на местах может быть не ясно, имеют ли проводимые биологические исследования конечный мирный или наступательный характер. В силу специфики отрасли это понятно только заказчику, т.е. Пентагону.
— Объекты, финансируемые США на постсоветском пространстве, являются частью глобальной системы лабораторий, которую Вашингтон расширяет по всему миру. У многих стран, в которых появились такие комплексы, возникают типичные проблемы. Так, в 2010 г. Индонезия настояла на закрытии медицинского научного подразделения ВМС США NAMRU-2, деятельность которого она никак не контролировала, хотя располагалось оно в комплексе зданий Минздрава страны. Джакартой были зафиксированы проведение засекреченных экспериментов и несанкционированный мониторинг национальных исследований. Также причинами решения стали требования американской стороны предоставить дипломатический статус для сотрудников лаборатории и её отказ передать на безвозмездной основе результаты исследований отобранных на индонезийской территории образцов вируса «птичьего гриппа» H5N1. Министр здравоохранения Индонезии Сити Фадила Супари тогда выразила опасения, что результаты работы NAMRU-2 с образцами местных патогенов в будущем будут использованы США при создании биологического оружия или для коммерческого продвижения в развивающиеся страны вакцин западных фармацевтических компаний. 
— Дополнительные подозрения вызывает то, что лаборатории функционируют в закрытом режиме, укомплектовываются иностранным военным персоналом, а представители местного здравоохранения зачастую не имеют к ним прямого доступа. Их руководителями назначаются в т.ч. лица из числа лояльных Вашингтону военных или сотрудников спецслужб (например, ЦРЛ в Тбилиси на начальном этапе возглавляла экс-шеф грузинской разведки А. Жвания).
— Возникает также вопрос, почему американская сторона настаивает на размещении ЦРЛ в крупных городах (в Одессе, у международного аэропорта Тбилиси, в пределах городской черты Алматы). Ведь их нахождение в сейсмоопасных районах, поблизости от жилых кварталов и больших транспортно-логистических узлов необоснованно с точки зрения безопасности. Нет ли здесь связи с намерениями осуществлять какую-либо подрывную деятельность? Или почему американские военные проявляют интерес к странам с относительно благополучной эпидемиологической обстановкой? Не потому ли, что они расположены у границ геополитического конкурента – России?
Если же реальные цели американской стороны окажутся далеки от декларируемых, система лабораторий на постсоветском пространстве позволит Пентагону решать широкий спектр задач, подрывающих безопасность не только РФ, но и её партнёров по ОДКБ:
— собирать информацию (об эндемичных патогенах, средствах борьбы с ними, каналах распространения заболеваний и т.д.), которая потенциально будет иметь ценность для создания нового поколения наступательного биологического оружия (БО). Т.е. оружия избирательного действия, эффективного против России и её союзников или, скажем, расположенных по соседству Ирана и КНР, но контролируемого с т.з. распространения на Запад.
— проводить диверсионные акции, направленные на нанесение ущерба экономике (путём уничтожения поголовий скота, дискредитации продукции на мировых рынках) и человеческому потенциалу других стран (через снижение иммунитета, способности к воспроизводству и т.д.). В российских экспертных кругах распространено мнение, что характер такой диверсии могла носить вспышка в 2012-2013 гг. африканской чумы свиней на Юге и в Центре России. Для этих широт заболевание нетипично и попало сюда из Грузии. Причём, из открытых источников известно, что ЦРЛ в Тбилиси вела работы с данным возбудителем. Названные риски некоторым могут показаться преувеличенными, но специалистам известно, что Соединённые Штаты в своей истории неоднократно применяли биологические агенты во враждебных целях (в Северной Корее, Вьетнаме, на Кубе). Об этом нельзя забывать.
— лабораторные комплексы за рубежом открывают для американских военных специалистов возможностьпроводить испытания своих биологических разработок в районах, приближённых к территории потенциальных противников (например, отслеживать вирулентность, пути распространения и другие свойства возбудителей опасных болезней). По крайней мере, даже у себя американцы практикуют экспериментальное заражение населения лёгкими заболеваниями и есть основания полагать, что они не станут воздерживаться от полевой апробации новых идей в этой области и в постсоветских странах.
— Обходить правовые ограничения. Заграничные медицинские центры позволяют американским военным проводить биологические манипуляции за пределами национальной территории, не опасаясь протестов собственной общественности и последствий нарушения законодательства США и, конечно, без доступа иностранных инспекций. Соединённые Штаты, напомним, ратифицировали Конвенцию 1972 г. о запрещении биологического и токсинного оружия (КБТО), но отказались в 2001 г. принимать протокол к ней, предусматривающий механизмы взаимного контроля. Поэтому на деле проверить исполнение Вашингтоном КБТО с помощью международно-правовых средств не представляется возможным.
— Получать доступ к результатам советской военно-биологической программы. Среди бывших республик СССР, проигнорировав обеспокоенность российских экспертов, свои коллекции возбудителей опасных болезней в обмен на американскую помощь при создании ЦРЛ в США уже передали Украина, Грузия, Азербайджан и Казахстан. Коллекции являются уникальным интеллектуальным продуктом деятельности советских учёных в течение нескольких десятилетий и позволят американцам продвинуться в своих разработках, а также составить более детальное представление о потенциале России в данной сфере.
— Наконец, практические результаты деятельности ЦРЛ могут быть использованы в интересах западной фарминдустрии, ещё больше повышая зависимость государств СНГ от импорта новых иностранных лекарственных препаратов. Для синтеза таких препаратов данные с заграничных лабораторных пунктов будут как нельзя кстати.
Можно было бы считать большую часть перечисленных угроз надуманными, если бы ни известное отношение части американских элит к биологическим технологиям как к перспективному политическому инструменту. В одном из программных документов сентября 2000 г. влиятельной американской НПО «Проект «Новый американский век», действовавшей в Вашингтоне с 1997 по 2006 гг. и оказавшей воздействие на идеологию и военную политику администрации Дж. Буша, указывалось: «…продвинутые виды биологического оружия, способные воздействовать на конкретный генотип, могут перевести биооружие из сферы террора в область полезного политического инструментария». Заявление о принципах этой организации в 1997 г. подписали многие консерваторы и члены будущего республиканского правительства, которые начали реализовывать программу «БиоПРО», в т.ч. вице-президент США Дик Чейни и министр обороны Дональд Рамсфелд (а также президент Всемирного банка Пол Вулфовиц, философ Фрэнсис Фукуяма и др.).
С учётом сказанного, есть все основания полагать, что военно-биологическая деятельность США у границ стран ОДКБ угрожает их национальным интересам. А если так, требуется принять совместные упреждающие меры, в том числе:
— разработать и принять соглашение о мерах биологической защиты в рамках ОДКБ, запрещающее деятельность военных биологов третьих стран (и работы в их интересах) на территории государств-участников и предусматривающее механизм верификации.
— продолжить международные усилия по принятию протокола о механизме контроля к КБТО.
— расширить предоставление государствам ОДКБ альтернативной технической помощи со стороны России по оборудованию хранилищ патогенов и других биологических объектов с целью их совместной эксплуатации, снизив тем самым зависимость от донорства США.
— широко информировать общественность и руководство стран-реципиентов американской помощи об угрозах размещения ЦРЛ, в т.ч. с использованием СМИ и дипломатических каналов. Если Киев и Тбилиси пошли на сотрудничество с США в военно-биологической сфере в период пребывания у власти лояльных Вашингтону правительств, то Астана, предположительно, недооценила риски, исходящие от данной программы.
— организовать сбор информации, позволяющей идентифицировать реальное назначение биологических объектов Пентагона. Причём, пресс-конференции, проводившиеся для журналистов в Казахстане, и экскурсии для граждан в Грузии никак не дают полного представления об этом. Здесь уместны, скорее, настойчивые запросы о проведении инспекций с участием специалистов, усилия по линии спецслужб и т.д.
— расширять сотрудничество со всеми заинтересованными сторонами, в т.ч. с КНР и Ираном в вопросах биологической защиты, в частности наладить с ними обмен информацией об общих угрозах.