Недавно Алексей Дзермант из Беларуси охарактеризовал состояние интеграции в рамках Союзного государства так: «Среди граждан Беларуси впервые за четыре года до минимума снизился уровень поддержки союза с Россией. Он составил 54,5%. За интеграцию с Европой сегодня высказываются 25% населения, ещё 20% не определились в своих геополитических предпочтениях. Максимум пророссийских настроений в 69,3% фиксировался в январе 2015 года…»
У Дзерманта свои задачи. Главное – нанести информационный удар по «русским унитаристам» (выражение Дзерманта), которые, мол, так усердствовали «в медийном стремлении свергнуть Лукашенко и упразднить белорусскую государственность», что добились «совершенно обратного эффекта». Ладно. Не будем спорить с тезисом, который в отношении говорящего по-русски народа Белоруссии звучит исключительно спорно. Безусловно другое: происходящим с российско-белорусской интеграцией пытаются воспользоваться все, кому это происходящее на руку.
Пытается, например, Литва. И поводы для углубления противостояний выбираются самые неожиданные.
С лета 2015 года в центре литовской столицы на горе Великого князя Гедиминаса научная экспедиция вела поиски участников восстания 1863-1864 годов в России. В начале сентября её руководители отрапортовали: идентифицированы останки Сигизмунда Сераковского и Кастуся Калиновского. Пресса быстро разъяснила: «Повстанцы с 1863 по 1864 год боролись против правления русского царя, за отделение от Российской империи и восстановление независимости польского государства – Rzeczpospolita – в границах 1772 года». На уровне президента Литвы было принято оперативное решение провести в ноябре торжественно-траурные мероприятия по перезахоронению останков руководителей восстания в пантеоне борцов за свободу Литовского государства.
Кастусь Калиновский и Сигизмунд Сераковский
И тут группа белорусских деятелей обратилась с просьбой «к литовскому народу» перезахоронить Калиновского в Беларуси. В коллективном обращении подчёркивалось: «…восстание было борьбой народов Беларуси и Литвы за свою свободу. Константин Калиновский был выдающимся лидером этой борьбы, белорусским народным вождём, сложившим голову за честь и свободу». Далее в обращении сказано, что белорусский народ переживает сегодня непростое время со множеством угроз государственной независимости. Поэтому захоронение Калиновского в родной земле стало бы символом, напоминая белорусскому народу о том, как надо любить свою Родину, свой народ и как нужно за них бороться.
Группа депутатов литовского парламента правого толка поддержала просьбу белорусской стороны и пообещала рассмотреть её на самом высоком уровне. Реакция Литовского сейма была столь молниеносной, что белорусский политолог Пётр Петровский написал: «Это спланированная инициатива литовских властей, а не белорусской стороны. Это результат качественной работы дипломатов с гражданскими активистами, прежде всего с интеллигенцией. Что касается истории вопроса, то никакого восстания белорусов не было. Польская шляхта взбунтовалась, её усмирили. А белорусскому крестьянству восстание оказалось безразличным. Тем более было безразлично еврейству в городах и местечках, где оно доминировало».
Однако от брошенного в воду камня пошли круги, как и задумывалось. Например, за передачу останков Калиновского высказался литовский философ Гинтаутас Мажейкис. Профессор увидел в Калиновском символ независимости Беларуси, особенно важный в контексте переговоров с Россией об «углублении интеграции». «Белорусская оппозиция может использовать возвращение его останков как предлог, чтобы заставить президента страны и правительство провести минимальные демократические реформы», – заявил Мажейкис. Он даже вспомнил о назначенной на 8 декабря встрече президентов Беларуси и России, где планируется подписать пакет документов об интеграции: «Углубление интеграции будет означать, что Беларусь фактически присоединится к России». Поэтому перезахоронение Калиновского в Беларуси может стать символом того, что белорусский народ выступает за независимость от России: «Калиновский считается одним из величайших национальных героев Беларуси. Так его воспринимают люди, которые стремятся к независимости Беларуси, демократии и тому, чтобы Россия не вмешивалась в независимость Беларуси. Для них он является важным символом независимости», – настаивает Мажейкис.
Тот же Дзермант, однако, так не считает: «Попытка возвратить останки Kalinowski в Беларусь будет использована для взламывания сознания и нацелена как против гражданского мира в Беларуси, так и против союза с Россией… Но останки Калиновского в Беларуси не нужны. Очень спорный персонаж и никакого мира его фигура нам не принесёт. Пусть покоится там, где нашёл последнее прибежище». «Очень спорный персонаж» о польском мятежнике, идейном вдохновителе шаек головорезов – это, конечно, сверхтерпимость. Однако перед нами другой вопрос: заявления Мажейкиса – его собственная инициатива или подсказали?
Белорусский историк Александр Гронский сообщил нам, что «в Беларуси заинтересованные лица усилили мифотворчество, и снова началась противоречащая всяким фактам идеализация Викентия-Константина Калиновского – польского шляхтича, активного участника восстания». В 1920-х годах ранние советские идеологи объявили выступление польской шляхты «крестьянским» и «национально-освободительным» восстанием, превратив «польского шляхтича Калиновского в «белорусского революционера». С тех пор и пошло.
Александр Гронский рассказывает:
«В 1916 году белорусский националист Вацлав Ластовский делает из Константина Калиновского «Касцюка». Ластовский повторяет фальсификацию в 1919-м, закладывая механизм белорусизации образа. Остальные белорусские националисты если и пишут о Калиновском, пока называют его Констант – это польская форма имени, которой действительно пользовался Калиновский. Или Константин. Так он представлялся во время допросов и проходил по русским документам.
Но в 1920 году Максим Гарецкий в «Гісторыі беларускай літаратуры» называет Калиновского «Кастусь». Вряд ли это была белорусизация, поскольку Гарецкий достаточно чётко прописывает: «...вся пропаганда, которую вели повстанцы на белорусском языке, была польской».
У историка Всеволода Игнатовского в трёх первых изданиях его книги «Кароткія нарысы гісторыі Беларусі» никто из повстанцев вообще не упоминается, а восстание названо польским. Отдельно указано, что крестьяне его не поддержали, поскольку видели в восстании только польско-помещичью активность.
Первое восторженное повествование о Калиновском как о белорусе, в котором он пока предстает под именем Константин, было написано Иваном Цвикевичем в 1922 году. Начиная с 1924 года всюду появляются образы белорусского революционера Кастуся. Круто меняется наполнение «Кароткіх нарысаў гісторыі Беларусі» Игнатовского. От текста первых изданий, посвященных 1863 году, ничего не остаётся. Восстание становится белорусско-крестьянским, направленным на борьбу как с польскими помещиками, так и с императорской властью. Калиновский представлен символом белорусского народа. Подчёркивается его террор как положительная сторона деятельности. Создаётся эталонная биография революционера. Причём не биография конкретного человека, а некий штамп, под который подгонялась жизнь исторических персонажей, назначенных быть национальными героями».
В 1923 году появляется пьеса Евстигнея Мировича «Кастусь Калиновский», ставшая эталоном для подражания. В спектакле два повстанческих лагеря, красный и белый. Оба белорусские. Миф о «белорусском восстании» 1863 года уже складывается.
В первой половине ХХ века наука не воспринимала польское восстание как белорусское или литовское. Однако со второй половины ХХ века советские белорусские авторы стали основательно следовать мифу. В Литве до 1940 года это восстание не исследовалось вовсе.
Правительство Литвы решило не передавать останки, мотивировав это тем, что отсутствует запрос официального Минска. Конечно, для журналиста куда более занятным был бы сценарий, в котором литовский кабинет сказал «да». Что делали бы тогда с черепом и костями польского вождя белорусские интеллектуалы из рядов «моральной оппозиции?
Однако останки мятежников XIX века будут торжественно погребены на мемориальном кладбище Расу в Вильнюсе 22 ноября. «Символические гробы установят в часовне. Все надписи сделаем на трёх языках, литовском, белорусском и польском», – рассказал прессе вице-канцлер правительства Дэйвидас Матулёнис.
Президент Литвы Гитанас Науседа пригласил на церемонию перезахоронения представителей Польши, Беларуси, Украины и Латвии.
От камня, брошенного в воду, продолжают идти круги.
Заглавное фото: Гора Гедеминаса, Delfi
