Одним из активных участников польского восстания 1863 года в Российской империи, на территории современной Литвы, был уроженец Волыни офицер российской армии Сигизмунд Сераковский. За нарушение воинской присяги и руководство отрядом мятежников он был приговорён к смертной казни через повешение; приговор привели в исполнение 15 июня 1863 г. Останки Сераковского были торжественно перезахоронены в Вильнюсе 22 ноября 2019 года. В польской литературе образ мятежника опоэтизирован, он изображается сказочным богатырём.
Тем больший интерес представляет записка Сераковского «Вопрос польский», рукопись которой была подана военному министру России Дмитрию Милютину в 1862 г., а потом опубликована в русском переводе в журнале «Русская старина» (1884 г., № 1, с. 48-60).
Примечательно, что главным предметом размышлений Сераковского является не Царство Польское, существовавшее тогда под скипетром российского самодержца, а «западные губернии», то есть современные Белоруссия и Литва. Сераковский старается обосновать два тезиса: превосходство «польской цивилизации» над формами жизни других славянских народов и иных западно-европейских стран, а также добровольность принятия польской цивилизации «передовыми людьми Литвы и Руси». И делает вывод, что польская миссия должна беспрепятственно продолжаться в границах Речи Посполитой 1772 года.
В чём же виделось превосходство «польской цивилизации» воспитаннику житомирской гимназии и выпускнику юридического факультета Петербургского университета? Сераковский утверждал: «[В Речи Посполитой] политические права полноправных граждан, судебные учреждения, автономия провинций представляют столь высокую степень развития и выработанности, что даже в будущем они могут служить бесценной сокровищницей для других, в особенности славянских народов».
Однако нигде в Европе не разделяли такого взгляда на законы и порядки Речи Посполитой. Изображение её как страны свободы и права было недоразумением, распространявшимся в салонах польских патриотов. Старший современник Сераковского, известный французский социалист Прудон, специально изучавший историю Польши, написал в 1863 г. статью о польском вопросе, где так охарактеризовал времена «золотой польской свободы» XV‑XVI веков: «Польские историки с гордостью указывают на эту эпоху, тогда как ни в какое время и ни у какого народа не видно было такого растления нравов, такой наглости дворян, такого презрения к законам, такой нищеты в народе, как в эту эпоху. […] Не было ни полиции, ни юстиции, дворяне делали, что хотели».
Сераковский признаёт, что правами в Речи Посполитой обладали только шляхтичи, но при этом он находит способ возвеличить Польшу: мол, таких полноправных граждан было много, около миллиона, десятая часть жителей, в то время как даже в конституционной Франции первой трети XIX в. полноправных граждан едва наберётся 200 тыс. человек. Прямо передовая европейская держава! Однако послушаем Прудона: «[Польша] шла всегда вразрез с остальной Европой. В Англии аристократия сошлась со средним сословием, чтобы ограничить власть королей; во Франции король соединился в общинами, чтобы подавить волнующееся дворянство; в Германии, около императорской короны составилась конфедерация. Польша делала все напротив. Мнимая ее цивилизация в средних веках была не что иное, как восточная роскошь, ее литература – только контрафакт латинизма, ее республика – ...оперная декорация».
Особый упор делал Сераковский на то, что посредством «добровольных союзов» с другими народами Польша должна распространить свои передовые учреждения. Среди этих других народов – «мыслящие люди Литвы и Руси», которые признали благотворность шляхетских порядков и усваивали их со времён Городельского привилея 1413 г. Мол, неумеренные завоевательные планы короля Сигизмунда III помешали королевичу Владиславу занять в Смутное время престол Московского царства, но “передовые люди” в Москве в глубине души продолжали носить заветную мысль «соединить польско-литовский народ с российским, как вольный с вольным, как равный с равным».
Далеки же эти фантазии Сераковского от исторической действительности! Белорусский историк профессор Петербургской духовной академии Михаил Коялович во время польского восстания 1863 г., готовивший свои лекции по истории западной России, указывал на деспотический характер господства шляхетского сословия над крестьянами. По справедливому замечанию Кояловича, не могло быть и речи ни о каком равноправном союзе народов в Речи Посполитой, раз даже на сейме не было равенства представителей от Польши и Великого княжества Литовского. Жестоким примером насилия стало и введение церковной унии в 1596 г.
«Что такое Западный край [Российской империи]? – писал Сераковский. – ...Всё, что думает об общественных делах, всё, что читает и пишет в Западном крае, – всё это совершенно польское. […] Польский элемент, польская цивилизация проникли в плоть и кровь жителей этого края». Сераковский настаивает на том, что поляки должны иметь полную свободу в Западном крае: польский и русский язык должны равно употребляться в официальной сфере (в делопроизводстве, суде, преподавании), на местном уровне вся административная власть должна быть отдана выборным местным представителям (тем же полякам), в смешанных семьях между католиками и православными вера детей должна определяться добровольным соглашением между родителями (российские законы того времени сдерживали распространение католичества через крещение детей из таких семей в костёлах). Кстати, допуская преподавание на «малороссийском» языке, Сераковский нигде не говорит о преподавании на белорусском, но считает, что наречия украинское и белорусское, «если не ближе к польскому, чем к великорусскому, по крайней мере, занимают между ними середину».
Знакомство с запиской Сераковского показывает, что и Белоруссию, и Литву польский мятежник представлял в будущем ополяченными. И снова приведём слова Прудона, с возмущением писавшего, что Польша берётся уже управлять европейской политикой: «...вызывает на бой Европу… скоро мы будем думать, рассуждать, решать только чрез посредство Польши», которая простирает свои «естественные границы» до Днепра и Двины, а дальше, мол, лежит азиатско-монгольская Россия, угрожающая «московитским вторжением». Надо отдать должное французскому писателю. Он видел дальше своего времени: политические фантазёры вроде Сераковского несут беды и своему, и другим народам.
