Спустя почти 20 лет после «бульдозерной революции», которая в октябре 2000 г. привела к свержению Слободана Милошевича и определила евроатлантический выбор Сербии, утром 8 июля Белград напоминал поле после битвы. Разбой в столице и ряде других крупных городов страны продолжается до сих пор и, похоже, несмотря на решительные меры полиции, ему нет предела. Пока неизвестно, кто конкретно организовал массовый вандализм и попытку поджога здания cкупщины (парламент Сербии), но почерк «цветных» революционеров налицо.
Во-первых, бесчинствуют в основном подростки. Они разбирают брусчатку и швыряют камни в полицейских; поджигают автомобили и мусорные баки; бьют витрины и ломают лавочки. С невероятным остервенением уничтожают всё мало-мальски пригодное в городах. В результате и без того не слишком ухоженный Белград после четырёх дней погромов являет страшное зрелище. Единственное, что пока не использовали хорошо управляемые скрытой силой хулиганы, – это покрышки. Однако это только старт протестов, всё ещё впереди.
Во-вторых, на применение полицией жёстких мер (дубинки, слезоточивый газ, задержания) в соцсетях сразу же откликнулись аналогом украинского мема #онижедети – «За нашу децу» («За наших детей»). На фоне сербского флага изображены дети, над головками которых полицейские размахивают дубинками. Поражает не факт профессионально сделанной, заранее подготовленной иллюстрации, а то, что многие уважаемые и, казалось бы, думающие люди – профессора университетов, журналисты, эксперты – вместо осуждения происходящего в мессенджерах и личной переписке пишут «о чувстве гордости за такую молодежь». Более того, происходит героизация «капитанов» белградских улиц – формируется этакая «небесная сотня». Пока это лайт-версия мучеников со слезами от газа и синяками от полицейских дубинок. А ведь в планах режиссёров акций протеста могут быть настоящие жертвы.
В очередной раз убеждаюсь, как избирательно человеческое сознание. Несколько лет назад мы с сербскими коллегами детально разбирали технологии украинского майдана, и они не только критиковали «майданутых» (термин А.Г. Лукашенко), но и понимали главные ошибки власти, мягкотелость которой привела к известным последствиям. В современной ситуации значительная (не скажу, что вся) часть сербской интеллигенции, причём не только националистически, но и прозападно ориентированная, отравлена духом майдана и не в состоянии осмыслить происходящее. Это некритичное отношение к тому, что происходит, будет иметь самые прискорбные последствия для страны.
В-третьих, на улицах сербских городов всё чаще можно увидеть группы прыгающих людей. Под выкрики «Кто не скачет, тот Вучич!» толпа протестующих периодически пускается вскачь. Коллективная экзальтация убивает способность мыслить и формирует толпу как качественно новую систему, позволяющую человеку поддаваться инстинктам, которым он в иных обстоятельствах не дал бы воли. В конце XIX века Г. Лебон в книге «Психология масс» доказал, что чувство ответственности совершенно исчезает в толпе, поскольку толпа никогда не стремится к правде. «Толпа отворачивается от очевидности, не нравящейся ей, и предпочитает поклоняться заблуждению, если только заблуждение это прельщает ее… Кто умеет вводить толпу в заблуждение, тот легко становится ее повелителем; кто же стремится образумить ее, тот всегда бывает ее жертвой». Мне очень жаль, что второй раз в новейшей истории сербское общество рискует превратиться в толпу и растоптать крайне хрупкие достижения последнего двадцатилетия.
Ещё одним «цветным» признаком стала привязка происходящего к процедуре и итогам прошедших в Сербии 21 июня парламентских выборов. Оппозиция их бойкотировала и теперь не признаёт легитимность избранного парламента. Хотя именно отсутствие в избирательных списках таких партий и объединений, как «Союз за Сербию» (кстати, в конце июня Союз распался и прекратил существование), Демократическая партия и некоторых других, сделало возможным невозможное: Сербская прогрессивная партия под руководством А. Вучича заняла в парламенте 188 (!) мест из 250. До этих выборов в скупщине было представлено 32 партийных структуры. Теперь – три, не считая представителей национальных меньшинств.
Важным в свете разворачивающихся в сербских городах битв видится следующее.
Сто лет назад в работе «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» В.И. Ленин признал бойкот большевиками выборов в такой несовершенный орган представительства, как Государственная дума, «ошибкой серьезнейшей и трудно поправимой». Считая квазипарламент ширмой самодержавия, Ленин сформулировал важный для оппозиции всех времён принцип: «Отрицать компромиссы «принципиально», отрицать всякую допустимость компромиссов вообще, каких бы то ни было, есть ребячество, которое трудно даже взять всерьез».
Даже решительное несогласие с режимом не должно выливаться в отказ от компромиссных процедур, тем более от выборов в парламент. Такое участие и есть главная работа оппозиции, заявка на её значимость и востребованность. Показательно, что известный кадет В. Кузьмин-Караваев, идеологический противник большевиков, высказался солидарно с Лениным: «В отношении государственного учреждения бойкот в форме игнорирования его или отказа пользоваться услугами немыслим. Нельзя игнорировать законы, которые будут изданы при участии Госдумы». Парламентская площадка позволяет влиять демократическими процедурами на принятие решений, формировать общественное мнение.
По всей видимости, сербские оппозиционеры либо ничего этого не знают, либо сознательно стремятся к радикальной дестабилизации ситуации в стране. Лишив значительную часть электората права требовать от парламента и правительства выполнения взятых обещаний, они вывели людей на улицы.
Пятый признак «цветных» технологий: наличие триггера, спускового крючка народного недовольства. Механизмы запуска массовых волнений могут быть «мягкими» (например, информация о полётах детей президента и высокопоставленных чиновников на завтрак в европейские столицы, что на фоне значительного обнищания населения вызывает волну возмущения) и «жёсткими» (самый яркий пример – самосожжение в Тунисе торговца фруктами Мохаммеда Буазизи, вызвавшее в январе 2011 г. цунами «арабской весны»).
Триггером «народного бунта» в Сербии стало выступление Вучича, который сказал о возможности введения комендантского часа с 10 июля ввиду роста заболеваемости COVID-19. Причём это было его предположение, окончательное решение должен был вынести Национальный кризисный штаб по борьбе с коронавирусом. Однако оппозиция решила не дожидаться и стала крушить город.
По итогам второго дня волнений в Белграде министр внутренних дел Сербии Н. Стефанович заявил: «Мы противостоим жестокому насилию и стали свидетелями попытки силового и агрессивного госпереворота. Это происходит без воли народа, без участия в выборах. Сотрудников полиции буквально линчевали. Им пришлось применить силу только тогда, когда возникла угроза их жизни. Речь не идёт о коронавирусе, речь идёт о захвате власти».
Крайне важен на этом фоне муссируемый в сербских СМИ с подачи Центра евроатлантических исследований (CEAS) «российский след». На официальном сайте Центра, проекты которого финансируются, в частности, фондами Открытого общества (Фонд Сороса, организация, деятельность которой признана нежелательной на территории РФ)*, Рокфеллера, Фридриха Наумана, Европейской комиссией и рядом других западных структур, уже утром 8 июля был опубликован следующий пассаж: «Лидеры насильственных действий являются пророссийскими субъектами, которые не выбирают средства для делегитимации попытки Сербии под эгидой политического Запада достичь компромисса в отношении нового статуса Косово». Как говорится, два шара в одну лузу: поссорить Москву и Белград и заставить Белград больше не слушать мнение Кремля, приняв все условия ЕС по Косово. Такой неприкрыто провокационный материал CEAS выявляет очевидный интерес внешних игроков, для которых сегодня главный камень преткновения – статус Косова.
Случайности в мировой политике крайне редки: протесты стартовали после объявления о визите А. Вучича в Париж для переговоров по косовскому вопросу.
Состоявшаяся 10 июня видеоконференция А. Вучича, Э. Макрона, А. Меркель и косовского премьера А. Хоти, как мы и предполагали, закончилась ничем. Переговоры в Брюсселе перенесены с 12 на 16 июля. Тяжёлый и пустой в политическом смысле разговор был определён недоговороспособной позицией Приштины, с которой, очевидно, были знакомы немцы и французы и которые дали возможность Хоти предъявить свои требования. Они запредельны: сохранение территориальной целостности Косово, признание «конституции» и «конституционных органов» Косово, взаимное признание и как следствие членство «Республики Косово» в ООН. И это ещё не все: Приштина требует признание её суверенитета всеми европейскими странами. И только после этого (внимание!) она готова обсуждать военные преступления 1999-2003 гг.
Подводя итог онлайн-встречи (Вучич вёл переговоры из сербского посольства в Париже), президент Сербии совершенно справедливо сказал, что албанская сторона «потеряла связь с реальностью». В то же время сложно представить, что требования Приштины не были согласованы с Берлином и Парижем. В такой ситуации беспорядки призваны оказать давление на сербского президента, сделать его более сговорчивым в Брюсселе, не только заставить обсуждать торгово-экономические аспекты отношений по линии Белград – Приштина, но и понудить к принятию ультиматума. Способна ли оппозиция задуматься, на кого она работает? Поддерживая уличных хулиганов, борется ли она за целостность Сербии и решение косовского вопроса исключительно в рамках Резолюции Совета Безопасности ООН 1244 или сознательно ослабляет переговорную позицию нелюбимого ею Александра Вучича?
Заглавное фото: REUTERS Marko Djurica, фото REUTERS
