Перед открытием Потсдамской конференции глав трёх великих держав – СССР, США и Великобритании – японское правительство продолжало изыскивать возможность не допустить присоединения Советского Союза к войне против Японии.
13 июля посол Японии в Москве Наотакэ Сато посетил заместителя наркома иностранных дел СССР С. А. Лозовского и вручил ему письмо на имя наркома В.М. Молотова. В письме сообщалось о желании японского императора направить в СССР в качестве своего официального представителя бывшего премьер-министра Японии, члена императорской фамилии князя Фумимаро Коноэ. Было передано и письменное послание Хирохито о стремлении «положить конец войне». Советское правительство уже было проинформировано послом Сато о готовности и желании японского правительства «идти на заключение соглашения вплоть до пакта о ненападении».
Фумимаро Коноэ
Согласие на приезд Коноэ в Москву означало бы начало официальных переговоров Москвы с Токио. Однако Сталин счёл целесообразным уклониться от любых контактов с представителями японского правительства.
Опубликование 26 июля 1945 г. Потсдамской декларации, призывавшей Японию к незамедлительной капитуляции поставило японское правительство перед выбором: согласиться с условиями капитуляции или продолжать войну. Отсутствие под декларацией подписи Советского Союза во многом определило отношение к ней японского правительства, удержало японских лидеров от ее незамедлительного принятия, позволяло им сохранять надежду на возможность продолжения войны, ибо в Японии неизбежность поражения связывали лишь со вступлением в неё СССР. Министр иностранных дел Японии Сигэнори Того телеграфировал 27 июля послу Сато: «Позиция, занятая Советским Союзом в отношении Потсдамской совместной декларации, будет с этого момента влиять на наши действия». Послу предписывалось срочно выяснить, «какие шаги Советский Союз предпримет против японской империи».
28 июля японское правительство отвергло Потсдамскую декларацию, заявив о намерении «продолжать движение вперед для успешного завершения войны». Продолжение в этих условиях зондажа позиции советского правительства теряло смысл. Тем не менее Токио стремился использовать последний шанс на посредничество Сталина в целях избежать безоговорочной капитуляции. Дело дошло до того, что японское правительство просило правительство СССР изложить свои «пожелания и указания». О том, что японское правительство было готово ради сохранения Советским Союзом нейтралитета вернуть ранее принадлежавшие России Курильские острова и Южный Сахалин и идти на другие серьёзные уступки, Москве было известно.
О готовности на такие уступки заявил 30 июля заместителю министра иностранных дел СССР Лозовскому посол Сато. Была высказана просьба о том, чтобы на переговорах с руководителями союзных государств в Потсдаме Сталин занял благоприятную Японии позицию, учел ее пожелания. 31 июля Лозовский следующим образом сообщил о содержании разговора с Сато послу СССР в Токио Я.А. Малику:
«Ко мне 30 июля обратился Сато за ответом по вопросу о посредничестве.
Я сказал, что для ответа требуется известное время. Сегодня, к сожалению, я не могу дать ответ послу.
Сато заявил, что 26 июля Трумэн, Черчилль и Чан Кайши опубликовали обращение к Японскому правительству, содержащее в себе намерение навязать Японии безоговорочную капитуляцию. Однако Японское правительство придерживается своего мнения. Япония не может сдаться на таких условиях. Если честь и существование Японии будут сохранены, то Японское правительство для прекращения войны проявит весьма широкую примиренческую позицию. Сато просит, чтобы тов. Сталин учел эти пожелания. Далее Сато пояснил, что Коноэ едет с широкими полномочиями для обмена мнениями с Советским правительством в широких пределах по вопросу о том, как Японское правительство желает снова строить мир на Дальнем Востоке. Он хочет знать, не будет ли со стороны Советского правительства тех или иных пожеланий или указаний.
В заключение Сато сказал, что у него имеются опасения, что обращение Трумэна, Черчилля и Чан Кайши может помешать посредничеству. Однако, поскольку руководители Советского правительства находятся в Берлине, то он надеется, что они уделят соответствующее внимание этому вопросу и устранят помехи. Сато просил меня довести об этом до сведения Советского правительства возможно скорее.
Я сказал, что постараюсь довести его заявление до сведения Советского правительства еще сегодня, если этому представится малейшая возможность».
Однако к этому времени советское руководство приняло окончательное решение выступить против Японии на стороне союзников. Поэтому дипломатические шаги японского правительства уже не имели для Сталина значения. Впоследствии бывший министр иностранных дел Того признал, что попытки Японии привлечь СССР к посредничеству в окончании войны были запоздалыми и не могли привести к успеху. Того писал в своих мемуарах:
«…Позиция Японии и особенно японской армии в течение многих лет вызывала у русских сильнейшие подозрения и обусловила их твердую решимость нейтрализовать нашу страну. Поэтому Япония не только не могла питать реальных надежд на проявление какой-либо благосклонности со стороны СССР, но должна была понимать, что, когда истощение ее национального потенциала в ходе войны станет очевидным, он вместо переговоров с нею, вероятно, окончательно солидаризируется с Соединенными Штатами и Англией с целью принять участие в дележе плодов победы. В тот момент, когда СССР был связан тесными узами с Америкой и Англией, нам уже было слишком поздно строить какие-либо планы в попытке побудить его действовать в наших интересах. Даже наши усилия, направленные на то, чтобы убедить СССР придерживаться нейтралитета, могли быть вознаграждены только в том случае, если бы они прилагались в то время, когда Япония еще сохраняла какие-то резервы могущества. И если бы она была готова предложить щедрый quid pro quo за любые виды содействия. В этот момент важно было обеспечить достижение единого мнения по названным аспектам данной проблемы в самой Японии».
С мнением бывшего министра можно согласиться лишь частично. Делая упор на то, что основной целью советского руководства при вступлении в войну было стремление «принять участие в дележе плодов победы», Того уводит читателя от главного. А главное состоит в том, что СССР в первую очередь стремился как можно скорее завершить войну, выполнить союзнический долг и, разгромив милитаристскую Японию, надолго обеспечить безопасность своих дальневосточных границ. Что же касается «плодов победы», то СССР мог получить их и без вступления в войну в случае отхода от союзнических обязательств. Отказ советского руководства от щедрых японских посулов свидетельствовал о честности позиции Москвы, о стремлении искоренить человеконенавистническую идеологию не только германского фашизма, но и японского милитаризма, для чего был необходим военный разгром носителей этой идеологии.
В точном соответствии с обещанием, данным союзникам в Крыму, ровно через три месяца после капитуляции Германии, 8 августа, СССР объявил Японии войну.
Сталин не хотел допустить, чтобы СССР был отстранён от послевоенного политического урегулирования в Восточной Азии и в первую очередь в Китае. Он не мог не знать, или, по крайней мере, догадываться, что американцы намеревались после войны занять здесь господствующее положение, вытеснив оттуда всех других, в том числе своих союзников в годы войны – Великобританию, Францию и, уж конечно, СССР. Так, во время Каирской конференции 23 ноября 1943 г. президент США Франклин Рузвельт в беседе с глазу на глаз с Чан Кайши предложил китайскому лидеру заключить после войны американо-китайский военный союз, предусматривавший размещение по всей территории Китая, в том числе у советских границ, военных баз США. Чан Кайши с энтузиазмом приветствовал это предложение. При этом Порт-Артур и ряд других стратегически важных районов отдавались под прямое американское управление. Корейский полуостров предусматривалось оккупировать и удерживать совместно американскими и китайскими войсками. Оба лидера договаривались и о том, что Франция лишится своих колоний в Юго-Восточной Азии. Рузвельт обещал сотрудничать с правительством Чан Кайши и в устранении английского влияния в Китае (Гонконг, Шанхай, Кантон). Малайя, Бирма, Индия также должны были стать зонами преобладающего влияния США. Со своей стороны Чан Кайши добивался помощи США в том, чтобы включить в состав Китая Монгольскую Народную Республику. Рузвельт соглашался вести переговоры по этому поводу с СССР.
Односторонний ввод американских войск на территорию Китая был чреват поражением коммунистических сил этой страны и установлением непосредственно у границ СССР проамериканского режима. Хотя Сталин избегал открытой демонстрации поддержки Компартии Китая в борьбе за власть, он делал ставку в первую очередь и главным образом на Мао Цзэдуна. Поэтому вступление Советского Союза в войну на Дальнем Востоке преследовало задачу не только скорейшего разгрома японских вооружённых сил, но и закрепления военно-стратегических и геополитических позиций СССР в Восточной Азии.
Заглавное фото: moiarussia.ru
