Албанский вопрос никогда не был чисто балканским сюжетом: он всегда рассматривался ведущими державами сквозь призму собственных интересов. Недавние столкновения сербов с солдатами КФОР и косовским спецназом ROSU в сербских муниципалитетах «Республики Косово» выявили немало заинтересованных в «окончательном решении» сербского вопроса.
Схватка «бульдогов под ковром» продолжается. Причем премьер РК Альбин Курти пытается вести самостоятельную игру. На днях он заявил, что «представители США и ЕС Габриэль Эскобар и Мирослав Лайчак выступают с требованиями Белграда». Посол США в Сербии Кристофер Хилл признал: «У нас с Курти очень принципиальные проблемы, не уверен, что мы можем рассчитывать на него как на партнера».
Неужто тень перестала слушать хозяина? Или хозяин в другом месте и невидим?
Развитие албанского национализма обычно связывают с именем С. Фрашери. В книге «Албания − какой она была, какая она есть и какой она будет» (1899) он зафиксировал принцип: «Беса (1), религия, труд, забота, желание наше, мысль наша пусть будут ради Албании и ради албанской нации». Однако важно понять, кто стоит за Фрашери и другими албанскими интеллектуалами сегодня; кто и почему способствовал формированию албанского самосознания и был заинтересован в создании албанского государства.
Опубликованные болгарским историком Теодорой Толевой (2) документы Венского архива династии, двора и государства – яркое доказательство активного участия правящих кругов Австро-Венгрии в создании албанского вопроса. Конечно, не только Вена, но Ватикан, Рим, Берлин с конца XIX в. конструировали албанскую нацию, но австро-венгерский проект интересен стратегическими наработками.
С ноября по декабрь 1896 г. в Вене были проведены три тайные конференции под председательством министра иностранных дел графа А.М. Голуховского (мл.), посвященные албанскому вопросу. В меморандумах заседаний зафиксирована главная цель империи: албанские территории как с католическим, так и с мусульманским населением «не должны попасть под влияние другой великой державы, а объединиться в новое княжество под австрийским протекторатом».
Стремление избежать попадания Австро-Венгрии в «железный обруч», контролируемый Россией, определило многовекторную политику в отношении албанцев – этой балканской «нации племен». В конце XIX в. албанское население не представляло собой национальной общности, оно состояло из враждовавших племён гегов (преимущественно католиков) и тосков (преимущественно мусульман). На момент разработки Веной стратегии проникновения в эту часть Балкан ни чувства общей политической принадлежности, ни общих интересов у этих племён не было.
Помимо разных религий, была существенная разница в диалектах и письменности: тоски пользовались греческой азбукой; геги писали на латинице. В деле «собирания» албанской нации и использования ее как своего агента на Балканах Вена использовала антагонизм между православными и мусульманами. Это отразилось на восприятии албанцами-тосками Габсбургской монархии как своего естественного союзника и покровителя в борьбе против России и сербов. Конечно, не надо упрощать: православные албанцы (таких тоже было немало) тяготели к Греции, но они были в явном меньшинстве на фоне союза католиков и мусульман. Создание такого союза, когда «албанские католики и мусульмане обнимаются как братья в порыве ненависти ко всему славянскому» и «одинаково преследуют ненавистных славян», в условиях двух мировых войн привело к геноциду сербов, а рецидивы той страшной жестокости проявились во время балканских войн конца ХХ века.
Развитие албанского языка и системы образования позволяло Вене вбить клин между Сербией и Черногорией, создав независимую Албанию. «Мягкая сила» Австро-Венгрии стала если не решающим, то одним из определяющих факторов приближения «точки невозврата». Свержение в 1908 г. султана Абдул-Хамида II и созыв первого албанского национального конгресса в Битоле сработали на руку Вене. Начавшееся через два года восстание поставило своей целью получение автономии, а в ноябре 1912 г. съезд представителей различных племен и слоев албанского общества во Влёре провозгласил Албанию независимым государством. «Венский рецепт» перекройки балканского пространства был хорошо выверен и хорошо финансировался. Это определило его успех.
В 1903 г. в Национальном институте восточных языков в Вене начали работу курсы албанского языка. Основателями албанологии стали австриец Н. Йокль (1877-1942) и венгр Ф.Н. фог Фельсё-Свилас (1877-1933). Кстати, первый Институт албанологии был открыт не в Албании, а в Приштине в 1953 году. Свой вклад в достижение целей имперского правительства внесли специализированные интернаты для подготовки педагогических кадров в Клагенфурте и при Католическом университете учителей в Веринге (18-й район Вены). После обучения австрофильские кадры отправлялись в школы Призрена, Дурреса и Скутари. Такая система подготовки позволила перейти к следующему этапу – превращению католических прогимназий Северной Албании в национальные посредством перехода с итальянского языка преподавания на албанский. Параллельно вводились курсы по изучению немецкого языка.
Щедро финансировались проавстрийские албанские газеты и журналы. Наиболее влиятельные среди них: журнал «Албания», издаваемый сначала в Брюсселе, затем в Лондоне; газета «Дрита», основанная в Софии и выходившая на пользующейся популярностью у большинства албанцев азбуке братьев Фрашери газета «Беса» (печаталась в Каире). Эти газеты оказали существенное влияние на общественное мнение албанцев своей подчеркнуто националистической программой. Вена поддерживала также публикацию учебных, исторических и литературных произведений на албанском языке. К 1905 г. на деньги и под цензурой австрийцев были изданы двухтомная «История Албании» и «История Турции» Н. Никая, учебник по географии, хрестоматия с рассказами, стихами и песнями Г. Кириаса; учебные пособия по албанскому языку. Вся финансируемая Веной литература ввозилась на албанские земли нелегально и распространялась, как правило, бесплатно.
Стоит обратить внимание на публикацию карты Албании Т. Спиро: карты наглядно закрепляют территориальные пределы для каждой общности. Распространение карт с пока еще чужими территориями, но на бумаге уже включенными в карту-как-логотип, оказывают более сильное воздействие, чем националистическая литература. Кстати, современные карты «Великой Албании», включающие все территории проживания албанцев (Албанию, Косово, западную Македонию (Илирида), юго-восточную Черногорию (Малесия), северо-западную Грецию (Чамерия), печатаются не только в Тиране, но и во Франкфурте-на-Майне.
С одной стороны, Албания и албанцы использовались как заслон против движения Великой Сербии и тесно связанной с ней России. С другой стороны, это было средство помешать Италии укрепиться на восточном побережье Адриатики. Такой подход укладывается в концепцию Realpolitik, он понятен, что нельзя сказать о политике югославского руководства после 1945 года. Иосип Броз Тито серьёзно усовершенствовал «венский рецепт», добавив в него запрет на возвращение сербов в места их исконного проживания на территории Косово и Метохии, и выделил эту часть сербской земли в отдельную политико-территориальную единицу (с 1945 г. – Косово-Метохийская обл., с 1963 г. – край). Этим был окончательно нарушен демографический и социокультурный баланс в этой части Балкан. Недаром Тито получил распространенную в сербском обществе характеристику «последнего Габсбурга на Балканах».
Последствия уже непоправимы. В краткосрочной перспективе Балканы могут стать самостоятельным очагом конфликта, а то и спусковым крючком более масштабных противостояний. Албанский вопрос вновь становится центральным в европейской повестке: видимый хозяин играет с невидимым.
(1) Беса – клятва верности, которую приносит соратникам каждый полноправный член албанской общины/клана.
(2) Толева Т. Австро-Венгрия и становление албанской нации. М., 2018.
