12 августа Министерство иностранных дел Туркменистана опубликовало заявление заместителя председателя государственного концерна «Туркменгаз» Мырада Арчаева, что планы России по созданию «газового союза» с Казахстаном и Узбекистаном якобы затрагивают интересы Ашхабада. Арчаев перечислил вопросы, которые возникли у туркмен после интервью директора департамента экономического сотрудничества МИД России Дмитрия Биричевского РИА «Новости», в котором тот допустил «расширение трёхстороннего взаимодействия в газовой сфере».
«Заявление г-на Биричевского вызывает как минимум несколько вопросов. О каких “возможностях расширения” идет речь, какие “другие государства” проявляют к ним интерес, что, в принципе, стоит за “трёхсторонним взаимодействием” в газовой сфере? Обтекаемость формулировок, использованных российским дипломатом, не даёт на них ответы. А ясность здесь требуется полная, поскольку затрагиваются интересы других государств», – заявил Арчаев.
Он напомнил, что Туркмения, Казахстан и Узбекистан давно сотрудничают по транспортировке природного газа в Китай. Три ветки газопровода «Туркменистан – Китай», по его словам, построены исключительно «Туркменгазом» и китайской компанией CNPC, как и все производственные мощности этого газопровода.
«Источников газа из других стран для заполнения трубопровода не предусмотрено, и в существующую схему распределения объёмов газа, поставляемого в Китай, планы по расширению состава участников проекта газопровода “Туркменистан – Китай” не входят», – указал туркменский чиновник. По его мнению, любые изменения по этому вопросу требуют предварительного согласования со всеми участниками, но с Туркменией никаких консультаций не проводилось. Это для Ашхабада «непонятно и неприемлемо» и вызывает «серьёзную обеспокоенность» заявлениями «официальных представителей, так или иначе затрагивающими международные обязательства нашей страны».
На самом деле казахстанская и узбекистанская части трубопровода построены совместными предприятиями компаний этих стран и Китая (например, «Азиатским газопроводом» CNPC и «Казмунайгаза», Eastern Gas Pipeline «Узбекнефтегаза» и CNPC), а туркменский участок газопровода построил «Стройтрансгаз», дочернее предприятие «Газпрома».
Этот газопровод берёт начало от границы Туркменистана, проходит через Узбекистан и Казахстан, далее соединяется с китайским газопроводом «Запад – Восток» в Хоргосе Синьцзян-Уйгурского автономного района.
До самого последнего времени Казахстан и Узбекистан регулярно реализовывали свою квоту на поставки газа в Китай, однако с недавних пор стали нетто-потребителями газа и прекратили его экспорт. Право на заполнение освободившейся квоты может стать предметом переговоров. Но с юридической точки зрения закреплённая за Узбекистаном и Казахстаном квота на треть прокачиваемого по газопроводу газа, как можно предположить, никакого отношения к Туркменистану не имеет.
Туркмения хотела бы именно переговоров, но предложила их в рамках далеко не дипломатичной риторики, что может означать реальное беспокойство Ашхабада в отношении своих позиций на газовом рынке Центральной Азии. Появление подобных публичных заявлений туркменских чиновников выглядит непривычным. Обычно туркменские власти выясняют отношения с партнёрами в конфиденциальном порядке.
Туркмены давно хотят расшить ареал экспорта своего газа, монопольным импортером которого сейчас является Китай. Начавшиеся поставки в Иран слишком незначительны. Зато есть возможное направление экспорта туркменского газа – Евросоюз.
Однако нацеленность Ашхабада на слишком затратный по нынешним временам проект Транскаспийского газопровода, как отмечает Bloomberg, лишает перспектив реализацию поставок туркменского газа в Европу.
Туркменской стороне нравится проект строительства трубопровода через Каспийское море от Туркменистана в Азербайджан, откуда через Южный газовый коридор (ЮГК) газ шёл бы в Европу. В ЕС высказали сомнение по этому поводу, поскольку строительство будет стоить $2 млрд и займёт несколько лет. Кроме того, на фоне общего и достаточно быстрого снижения интереса в Европе к инвестициям в ископаемое топливо двух миллиардов на постройку Транскаспийского трубопровода никто не даст, считают в Евросоюзе.
Никаких переговоров по туркменскому газу ЕС сейчас не ведёт, сообщает Bloomberg, добавляя, что необходимость в туркменском газе у европейских потребителей может вообще исчезнуть из-за реализации планов по энергетическому переходу.
Тут дело не столько в настроении европейских инвесторов и потребителей, сколько в давлении на Евросоюз со стороны США, которые хотели бы протолкнуть строительство более короткого (около 80 км) Транскаспийского интерконнектора. Американская компания Trans Caspian Resources (TCR) заявила, как мы писали, о намерении начать строительство подводного трубопровода, чтобы «обеспечить транспортировку природного газа из огромных запасов Туркменистана через Каспийское море в Азербайджан и, возможно, дальше в Европу». Компанию возглавляет бывший посол США в Туркменистане и председатель правления OpenStreetMap Foundation Алан Мастард. Этот фонд сотрудничает с Национальным агентством геопространственной разведки США (National Geospatial-Intelligence Agency) и помогает ЦРУ в составлении The CIA World DataBank.
Идея транскаспийского интерконнектора была предложена ветераном американской военной разведки Люком Коффи, который в статье, опубликованной на сайте The Heritige Foundation, назвал этот проект «единственным экономически выгодным способом доставить газ из Центральной Азии в Европу без прохождения его по территории России или Ирана».
Инициируя проект Транскаспийского интерконнектора, США стремятся взять под полный контроль газовые ресурсы Туркменистана. Надо отдать должное туркменскому руководству, которое не купилось на сладкие посулы коллективного Запада, понимая всю важность стратегического партнёрства с Россией.
Ранее в статистическом обзоре мировой энергетики компании British Petroleum отмечалось, что чисто теоретически низкие затраты на газодобычу в Туркменистане позволяют конкурировать с другими производителями с низкими затратами, такими как Россия и Катар, но транспортные расходы по его доставке в ту же Европу настолько велики, что «туркменский газ не сможет конкурировать на европейском рынке, если правительство не разрешит иностранным инвесторам добывать газ на суше и транспортировать его за рубежом в рамках режима СРП», то есть в кабальном полуколониальном формате.
Недоверие к совместным газовым проектам Евросоюза и ряда других стран подогревается проблемным состоянием туркменской газовой инфраструктуры.
Так, в январе 2023 года недопоставка газа из Туркменистана привела к проблемам с газоснабжением Узбекистана в условиях аномальных морозов. Узбекистан в середине зимы столкнулся с массовыми отключениями электро- и газоснабжения. Произошло это по причине полной остановки импорта газа из Туркменистана вследствие образования гидрата на внутрипромысловых трубопроводах крупнейшего в стране месторождения Галкыныш.
Не располагая подземными газохранилищами, Туркменистан не имеет возможностей для сглаживания суточной и сезонной неравномерности внутреннего спроса и экспортных поставок, поддержания давления в газотранспортной системе и хранения резервов газа на случай нештатных ситуаций.
Кроме того, в настоящее время Туркмения вынуждена вводить в эксплуатацию запасы газа очень глубокого залегания — порядка 4 км. Этот газ содержит высокий процент сероводорода, что требует затрат на его очистку. Для освоения этих месторождений потребуются значительные средства, и на выходе газ будет существенно дороже.
Как бы то ни было, Ашхабад уже долгие годы не может в полной мере монетизировать свои ресурсы и стать таким же лидером в газовой сфере, как Россия или Катар. В 2017 году страна добыла 62 млрд кубометров, сообщает ВР Statistical Review. Это в 10 раз меньше, чем российский показатель. По объёмам добычи впереди Туркменистана США, Канада, Норвегия, Иран, Катар, Саудовская Аравия, Китай, Австралия, Индонезия, Малайзия, Алжир.
Россия может оказать Туркменистану реальную помощь не только в строительстве подземных газохранилищ, о чем в настоящее время идут переговоры, но и в модернизации устаревшей газовой инфраструктуры.
Что же касается возможного участия в газовом союзе с Россией, Казахстаном и Узбекистаном, Туркменистан, продемонстрировав несговорчивость, пытается таким образом усилить свою переговорную позицию, чтобы извлечь максимум выгоды для своего возможного присоединения к этому альянсу.
Реакция Ашхабада показывает, что газовый альянс России со странами Центральной Азии развивается, становясь реальным фактором региональной геополитики. Впереди, как можно предположить, нас ожидает многосерийный торг с участием России, Казахстана, Узбекистана и, безусловно, Китая.
Вот только жёсткая риторика таким переговорам противопоказана.
