После уничтожения нацистами независимости Чехии 14 марта 1939 года стало совершенно очевидно, что рассорившаяся со всеми великими европейскими державами Польша стала объектом давления со стороны Адольфа Гитлера.
Имперский министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп позже говорил главе МИД Италии графу Галеаццо Чиано, что весной 1939 года Берлин хотел уже не получения Данцига (ныне Гданьск) или «польского коридора» в Поморье, а полноценной войны.
В Европе тогда сильно запахло порохом. 31 марта 1939 года премьер-министр Великобритании Артур Чемберлен сообщил членам палаты общин об англо-польских консультациях в связи со слухами о готовящемся нападении Германии на Польшу. Газеты писали, что премьер от имени правительства проинформировал, что в случае какой-либо агрессии кабинет министров «считал бы обязанным оказать помощь Варшаве всеми средствами».
Однако Чемберлену было прекрасно известно, что никакая немецкая подготовка против Польши не шла, зато против Англии она велась полным ходом и британцы стремились любой ценой нацелить немецкую военную машину на кого-то другого, отведя от себя угрозу.
Для Лондона подтолкнуть Берлин к войне против Советского Союза было задачей жизненно важной. Англия намеревалась вступить в войну, но только после того, как вермахт понесёт максимальные потери в Советской России, таким образом, ослабив давление на Туманный Альбион. Этот мотив многократно подтверждён в послевоенных английских дипломатических документах: каждый понимал, что первый удар Гитлера может оказаться смертоносным.
В то же время Иосиф Сталин применил в отношении Германии достаточно искусную политику, защитив свою страну от ужасных последствий. Начавшаяся 22 июня 1941 года война оказалась тяжёлой, но была бы гораздо тяжелее, напади Гитлер на СССР свежими силами двумя годами ранее.
Лондону тоже удалось оттянуть войну. 6 апреля 1939 года появился англо-польский pactum de pacto contrahendo, которым обе стороны обещали заключить между собой союзный договор. Немецкие дипломаты из новости сделали верный вывод – поляки разорвали совместную «Декларацию о неприменении силы между Германией и Польшей», подписанную 26 января 1934 года, и заключили с Лондоном военный союз против Берлина.
В середине марта британский посол в Варшаве сэр Говард Кеннард передал главе польского МИД Юзефу Беку меморандум, предлагавший соглашение Англии, Франции, СССР и Польши по проблемам гитлеровской угрозы, но идея оказалась отклонённой. Правительство Польши, в первую очередь министерство иностранных дел, не сумело разобраться в ситуации на континенте и не почувствовало запаха пороха, тянущегося именно в их сторону.
Впоследствии польские историки отметят: варшавские чиновники проигнорировали два завещания маршала Юзефа Пилсудского. Он говорил о том, что польская внешняя политика есть отношение к Москве и к Берлину. И о том, что военная задача Польши – вступить в войну как можно позже.
Министр Бек не желал, с одной стороны, постороннего влияния на польско-российские отношения и выстраивал их лично, считая недопустимым вмешательство Советов в европейские дела. С другой стороны, Англию он чувственно любил, а Францию на дух не переносил. Глава МИД сам предложил британскому послу превратить меморандум в двусторонний англо-польский союз, направленный против Гитлера.
В итоге 25 августа 1939 года, через два дня после заключения договора о ненападении между Германией и Советским Союзом, был подписан пакт между Польшей и Великобританией. Договор содержал взаимные обещания об оказании военной помощи в случае, если одна из сторон подвергнется нападению какой-либо европейской державы. Под такой державой понималась Германия. За Польшу документ подписал посол в Лондоне граф Эдвард Рачиньский, за Англию – виконт Эдуард Галифакс. Поставив подпись, Лондон избавил себя от необходимости чего-то добиваться от Москвы в пользу Варшавы и дал понять Берлину, что Польша ударит в спину, если тот начнёт десантную операцию против Англии.
Варшаву толкнули в войну, выиграть которую у поляков шансов не было. Для Польши 25 августа стало днём торжества британского коварства: гарантии безопасности англичане не собирались соблюдать ни в момент их объявления, ни позже. Её использовали как стреноженного телёнка в охоте на леопарда. Какие могут быть гарантии обречённой жертве?
Тут следует подчеркнуть: Гитлер сразу после декларации Чемберлена от 31 марта издал совершенно новые военные приказы. С 3 апреля в вооружённых силах был активирован так называемый Fall Weiss – «Белый план» нападения на Польшу с таким расчётом времени, чтобы исполнение было возможно в любой день, начиная с 1 сентября. Предусматривался захват Данцига, милитаризация литовской границы, уничтожение всех польских вооружённых сил.
Немецкие войска и вступили на территорию Польши именно 1 сентября. Вторая мировая война началась. Посол граф Рачиньский, пребывавший на седьмом небе проанглийский поляк, 3 сентября радовался состоявшемуся историческому заседанию палаты общин, на котором Англия объявляла войну Гитлеру. Граф составил записку, её последний абзац напоминал о статье № 1 соглашения о взаимной помощи. Посол надеялся «получить незамедлительные сведения о решении, предпринятом правительством Его Королевского Высочества».
Ответа не последовало, а уже через день польская сторона отчаянно взывала – спасайте нас, мы сражаемся в полном одиночестве, помогите, чем можете! Ответ оказался на редкость невнятным.
9 сентября Рачиньский отметил в дневнике: «Кажется, пробивается надежда на большую активность английской дальней авиации. К сожалению, она не сбывается». «Воскресенье, 10 сентября. Новый визит. Ответа не получил». «11 сентября вновь в четыре сорок пять иду с визитом к лорду Галифаксу». И так ежедневно – ради того, чтобы отвлечь хотя бы часть германских дивизий с польского фронта. Но Чемберлен вместо обещанной помощи слал послу письма с пожеланиями полякам бодрости и высокого боевого духа.
Если бы Лондону действительно была бы важна Польша, он с марта 1939 года засыпал бы её деньгами. Так англичане всегда поступают в отношении народов, которых посылают на войну вместо себя. Тот факт, что поляки не получили от англичан ни фунта, свидетельствует не о военной стороне вопроса, а о политической. Для британской короны речь шла только об облегчении своей участи посредством начала германо-российской войны.
Из опубликованной переписки Иосифа Сталина с премьером Великобритании Уинстоном Черчиллем и с президентом США Франклином Рузвельтом известно, как настойчиво Сталин хлопотал о «втором фронте» и как долго Англия в этом отказывала. Она желала, чтобы гитлеровские войска как можно дольше имели дело с Красной армией, оберегая кровь солдата Великобритании. Лондон в который раз в истории давал деньги, толкая в данном случае русских воевать за британские интересы. Император Александр III в оценке российских союзников был абсолютно прав – при первой возможности они ополчатся против нас.
Что же касается сегодняшних событий, то параллели в истории искать – неблагодарное занятие, но каждый может сделать вывод о традициях британской политики и их воплощении в жизнь.
