Я уже писал о том, что реальные объемы золотых резервов Китая намного больше тех цифр, которые публикуют денежные власти Поднебесной. Согласно самым консервативным оценкам экспертов, государственные резервы драгоценного металла Китая примерно в два раза больше официальных цифр (на сегодняшний день, согласно официальным данным Народного банка Китая, резервы составляют 2215 тонн). Согласно более смелым оценкам, фактические золотые резервы превышают официальные цифры в разы. И по величине реальных золотых резервов Китай давно уже обошел США (у которых, по данным американского казначейства, они равняются 8133,5 т). Есть даже оценки, согласно которым сегодня китайские золотые резервы в два раза превышают резервы США.
Золотые резервы любой страны – часть международных (или золотовалютных) резервов. Другой частью международных резервов являются валютные резервы, которые обычно находятся на балансе центрального банка. Иногда – на балансе министерства финансов (например, в США). Согласно последним данным, на сентябрь месяц нынешнего года золотовалютные резервы Китая равнялись 3115 млрд долл., в том числе на золото пришлось 135 млрд долл., а валютная часть резервов составила 2980 млрд долл. Информацию о резервах сообщают Народный банк Китая (китайский Центробанк) и Государственная администрация иностранной валюты (в русском переводе также встречается название: Государственное управление иностранной валюты).
По ходу отмечу, что валютные резервы размещаются на счетах зарубежных банков (валютные депозиты) и в ценных бумагах иностранных эмитентов – преимущественно в казначейских бумагах США и других стран. На конец июля 2923 г., по данным американского Минфина, Китай держал казначейские бумаги США на сумму 822 млрд долл. Также по ходу отмечу, что Китай в отличие от многих других стран не раскрывает структуры своих резервов по видам валют. Лишь однажды в 2019 году газета «Жэньминь жибао он-лайн» со ссылкой на правительственные источники сообщила, что за период с 1995 по 2014 год доля американского доллара в валютных резервах снизилась с 79% до 58% в 2014 году, а доля недолларовых валют соответственно увеличилась с 21% до 42%.
Китай намного опережает другие страны по показателям официально заявляемых валютных резервов (без учета золота). Второе место за Японией (ее валютные резервы почти в три раза меньше китайских), третье место за Швейцарией.
Однако часть валютных резервов государств может не отражаться в статистике официальных международных резервов. Иногда такие резервы называют «теневыми». И опять же, по мнению многих экспертов, наибольшие абсолютные и относительные объемы «теневых» валютных резервов имеют место в Китае. Можно сказать иначе: Китай является не только недосягаемым лидером по величине официально заявляемых валютных резервов, он также рекордсмен по занижению величины реальных валютных резервов.
Об этом в последние годы говорили многие эксперты. Но как бы вскользь. Не приводя конкретных количественных оценок. Но вот летом этого года появилась статья американского эксперта Брэда Сетсера (Brad Setser), бывшего специалиста Минфина США, а ныне старшего научного сотрудника Совета по международным отношениям. Статья называется «Shadow reserves — how China hides trillions of dollars of hard currency» («Теневые резервы — как Китай прячет триллионы долларов твердой валюты»). Она была опубликована информационным агентством Блумберг и была весьма резонансной. В настоящее время многие специалисты в своих выступлениях и публикациях дают ссылки на некоторые цифры из упомянутой статьи. Поскольку автор статьи работает в Совете по международным отношениям – очень влиятельной организации, можно предположить, что подготовка и публикация статьи была инициирована и санкционирована властями США. Цель публикации – показать Америке и всему Западу ту угрозу, которая исходит от Китая с его гигантскими валютными резервами.
Автор статьи разъясняет, что Поднебесная представляет в качестве международных резервов ту иностранную валюту, которая находится на балансе Народного банка Китая (центробанка страны). И эти данные Пекин направляет в Международный валютный фонд (МВФ), который ведет статистику по мировым валютным резервам.
Но, кроме валюты НБК, у Поднебесной имеется большое количество валютных активов на балансах китайских государственных банков. Их, по мнению автора статьи, также следует считать валютными резервами китайского государства. Но поскольку они не отражаются в официальной статистике, то их следует называть «теневыми» резервами.
В статье приводятся графики, из которых видно, что Китай активно наращивал свои международные резервы в период с 2002 по 2012 г. А затем процесс застопорился. На указанном отрезке времени показатель международных резервов имел некоторые несущественные колебания, но в целом все международные (золотовалютные) резервы находились в диапазоне 3,1 трлн долл., а валютная часть резервов – немного ниже планки в 3 трлн долларов. Многие эксперты подозревают, что некоторые колебания величины резервов обусловлены не операциями с валютой, а переоценкой отдельных элементов резервов, цены (курсы) которых подвержены рыночным колебаниям.
Стабильность валютных резервов удивительна, учитывая гигантские профициты (активное сальдо) торгового и платежного балансов Китая. В 2010 году активное сальдо торгового баланса составило 183,1 млрд долл. Далее оно нарастало. Так, в 2014 году оно равнялось 380,0 млрд долл. В 2020 году профицит торгового баланса вырос до 572,5 млрд долл. А по итогам 2022 года был достигнут рекорд в 877,6 млрд долл. Можно себе представить, какой мощный валютный дождь проливался на Поднебесную. Часть этой валюты, конечно, уходила из страны в виде экспорта капитала. Но даже если предположить, что даже половина уходила из страны в виде зарубежных инвестиций китайских корпораций и банков, то вторая половина должна была бы оставаться внутри страны и пополнять международные резервы. А это только в пределах последнего десятилетия несколько триллионов долларов. Но как это совместить с тем, что валютные резервы НБК в последнее десятилетие застыли почти на одной отметке? И автор статьи отвечает: валюта поступала в «теневые» резервы, которые размещались в государственных банках.
Автор говорит, что в Китае вообще много всего «теневого». Так, в Поднебесной большие масштабы приобрел так называемый «теневой банкинг». Почему бы не быть и «теневым» резервам? «Точно так же, как в Китае есть «теневые банки» — финансовые учреждения, которые действуют как банки и берут на себя те риски, которые банк обычно принимает на себя, но не регулируются, как банки, — в Китае есть то, что можно назвать «теневыми резервами», – пишет Брэд Сетсер. Он считает, что отслеживание теневых сторон китайской экономики жизненно важно для других стран, особенно США: «Отсутствие прозрачности в Китае является некоторой проблемой для мира. В структурном отношении Китай настолько занимает центральное место в мировой экономике, что все, что он делает, видимое или невидимое, в конечном итоге окажет огромное влияние на остальной мир. Огромные покупки Китаем облигаций Агентства США перед мировым финансовым кризисом [речь идет о покупке ипотечных бумаг американского полугосударственного ипотечного агентства. – В.К.] подтолкнули частных инвесторов к более рискованным ценным бумагам, обеспеченным ипотекой, что помогло создать условия, которые привели к шоку 2008 года».
Не только Китай, но и ряд других государств скрывают часть своих валютных резервов в так называемых суверенных фондах. Китай стал использовать это «укрытие» с 2007 года, когда создал Китайскую инвестиционную корпорацию (China Investment Corporation – CIC), которая имеет статус суверенного фонда.
Но главное «укрытие» для валютных резервов – государственные банки. На ранней стадии государства «Китайская Народная Республика» несколько государственных банков вместе с Народным банком Китая (Центробанком) находились в прямом подчинении правительства. Формально сейчас они (кроме НБК) вышли из-под такого подчинения, но неформальное подчинение сохраняется. Особенно это касается Банка Китая (Bank of China), который на самой ранней стадии КНР выполнял функции Центробанка, а затем был при НБК, являясь единственным государственным валютным банком (тогда в Китае действовала государственная валютная монополия). Еще в 1990-е годы Банк Китая (Bank of China) играл ключевую роль в управлении валютными резервами Поднебесной.
Кроме Банка Китая есть еще три государственных коммерческих банка, которые держат «теневые» валютные резервы. Это Промышленный и коммерческий банк Китая (Industrial & Commercial Bank of China – ICBC), Строительный банк Китая (China Construction Bank) и Сельскохозяйственный банк Китая (Agricultural Bank of China). У автора статьи есть фрагментарная информация по отдельным государственным коммерческим банкам за отдельные годы, которая касается перевода им валютных резервов Китая. Так, в 2003 году 45 миллиардов долларов были переведены на балансы Банка Китая и Строительного банка Китая. ICBC, один из четырех других крупнейших государственных банков, получил в 2005 году 15 миллиардов долларов. В конце 2005 года и в 2006 году НБК также перевел государственным коммерческим банкам около 150 миллиардов долларов. В целом к концу 2008 года, по оценкам автора статьи «Shadow reserves…», правительство Китая имело около 400 миллиардов долларов «скрытых» резервов – небольшая по сегодняшним меркам, но сумма тогда равнялась примерно 10% ВВП Китая.
После мирового финансового кризиса 2008-2009 годов Китай часть своих избыточных валютных резервов стал также размещать в так называемых «политических банках» – Банке развития Китая (China Development Bank – CDB) и Экспортно-импортном банке Китая (Export-Import Bank of China). Направляемая в указанные банки валюта была предназначена для кредитной поддержки растущих зарубежных инвестиций Китая.
В частности, Банк развития Китая начал предоставлять огромные суммы кредитов для поддержки увеличения мировой добычи нефти, чтобы помочь удовлетворить потребности растущей экономики Китая. Тут можно сослаться на эксперта Эрику Даунс (Erica Downs), которая ещё в 2011 году в декабрьском номере журнала CHINA ECONOMIC QUARTERLY отметила: «С 2009 года Банк развития Китая предоставил кредитные линии на общую сумму почти 75 миллиардов долларов национальным энергетическим компаниям и государственным структурам в Бразилии, Эквадоре, России, Туркменистане и Венесуэле».
После того когда в 2013 году Си Цзиньпин запустил проект «Один пояс, один путь», китайские политические банки приступили к активному кредитованию как китайских, так и иностранных компаний, участвующих в этом проекте. Причем суммарные объемы китайских кредитов к концу прошлого десятилетия стали сопоставимы с кредитной деятельностью Всемирного банка. Что, конечно же, не на шутку встревожило Вашингтон.
Как можно понять из статьи, общее управление всеми валютными резервами (включая «теневые») осуществляет такой институт, как Государственная администрация иностранной валюты (State Administration of Foreign Exchange - SAFE). Об этой организации мало что известно из открытых источников. Как считает Брэд Сетсер, деньги SAFE не предоставляются политическим банкам в виде валютных депозитов или валютных кредитов (с последующим перекредитованием валюты конечным заемщикам – почти исключительно зарубежным). Автор статьи утверждает, что политические банки являются лишь агентами SAFE, довольствуясь комиссионными за сопровождение так называемых «доверенных кредитов», или «кредитов в доверительном управлении» (entrusted loans). Так, в 2015 году SAFE передала в доверительное управление кредитов на сумму 45 миллиардов долларов для Экспортно-импортного банка и 48 миллиардов долларов для Банка развития Китая.
Народным Банком Китая и SAFE было создано несколько фондов, через которые пропускаются «избыточные» валютные поступления для последующего кредитования и инвестирования за рубежом. Это, прежде всего, Фонд Шелкового пути (Silk Road Fund). В него было вложено 40 миллиардов долларов, в том числе более 25 млрд долл. – средства SAFE. Из других крупных фондов с ведущим участием SAFE следует назвать Китайско-африканский фонд промышленного сотрудничества (Africa Fund for Industrial Cooperation – CAFIC) и Фонд сотрудничества Китая и Латинской Америки (China-Latin America Cooperation Fund). Доля финансового участия SAFE в первом из них – 10 млрд долл. (80%); во втором – 30 млрд долл. (85%).
Опуская многие цифры статьи, назову суммарную оценку валютных резервов Китая с учетом их «теневой» составляющей, озвученную автором. Он делает следующее заключение: «В целом институты, подотчетные центральному правительству Китая, вероятно, имеют иностранные активы на сумму около 6 трлн долл., а не 3,12 трлн долл., о которых сообщалось в SAFE в декабре 2022 года». Для справки отмечу: названная сумма в 6 трлн долл. эквивалентна половине суммарной величины валютных резервов всех стран мира (согласно данным МВФ).
