Комментируя реваншистские шабаши поддерживаемых властями японских ультраправых профашистских сил, официальный представитель МИД РФ Мария Захарова вновь призвала японскую сторону полностью признать итоги Второй мировой войны, закрепленные и в Уставе ООН. На очередном брифинге дипломат заявила: «Седьмого февраля мы зафиксировали очередное так называемое представление марионеток в Японии под названием «день северных территорий»... Мероприятие продемонстрировало в очередной раз примитивную реваншистскую риторику со стороны японского официоза и вопли ультраправых националистов у ворот российских дипломатических представительств - это любимое музыкальное сопровождение подобных акций у экстремистски настроенных элементов Японии».
Японские власти для обвинения нашей страны в «незаконной оккупации северных территорий» создали «концепцию», согласно которой правительство императорской Японии якобы не знало о подтвержденной документально ялтинской договоренности руководителей трех «великих держав» о вступлении Советского Союза в войну с Японией и возвращении СССР принадлежавших Российской империи территорий Южного Сахалина и Курильских островов. И впервые получила-де такую информацию из американских источников уже после войны в 1946 году. Эта «концепция» используется для обвинения СССР и лично Иосифа Сталина в «вероломстве» при «нарушении» Советско-японского пакта о нейтралитете, «нанесении Японии неожиданного и коварного удара в спину». Еще более абсурдными являются заявления о том, что Япония не обязана принимать во внимание и тем более следовать решениям глав союзных держав — Сталина, Рузвельта и Черчилля, ибо… японские представители не принимали участия в Ялтинской конференции в феврале 1945 года.
Но эти неуклюжие версии рассчитаны на плохо разбирающуюся в перипетиях истории японо-советских отношений аудиторию Страны восходящего солнца. А также на российских псевдоисториков и «либеральных» публицистов, использовавших их в 90-е годы прошлого столетия для «обоснования» необходимости «вернуть Японии ее территории».
Напомним в предлагаемом читателю очерке малоизвестные факты, свидетельствующие о том, что японские власти были осведомлены о решениях Ялтинской конференции об участии победоносной Красной армии в разгроме японской империи. И могли бы, вовремя капитулировав, спасти азиатские народы, в том числе японский народ от дополнительных сотен тысяч жертв, а также от американских «ковровых бомбардировок» японских городов и атомного уничтожения мирного населения Хиросимы и Нагасаки.
ХХХ
Утверждение о том, что в Токио якобы не знали о ялтинских договоренностях по поводу Японии, давно опровергнуто свидетельствами самих японцев. О том, что японская разведка своевременно добыла сведения о решениях в Крыму и незамедлительно передала их в Токио, рассказала в своей книге супруга известного японского военного разведчика Онодэры, лично отправлявшая в Токио шифротелеграмму. А в 2012 г. вышла многостраничная книга японского автора Нобору Окабэ «Исчезнувшая экстренная телеграмма о секретном соглашении в Ялте», в которой подтверждается, что телеграмма была, но «таинственно исчезла» якобы по вине не желавших капитулировать сторонников продолжения войны «до победного конца».
Во второй половине 1944 г. положение Японии на фронтах Тихоокеанской войны продолжало ухудшаться. Однако силы для сопротивления у японцев еще были. В то время японское правительство все больше беспокоила позиция СССР. Оно допускало, что после разгрома Германии Советский Союз может прийти на помощь союзникам и в целях скорейшего окончания Второй мировой войны выступить против Японии. В этом случае у Японии не оставалось другого выхода, кроме капитуляции. Родилась идея попытаться использовать СССР для организации перемирия в Тихоокеанской войне или, как ее именовали в Японии, «войне за Великую Восточную Азию». Министр иностранных дел Японии Мамору Сигэмицу рекомендовал правительству «в случае разгрома Германии или заключения ею сепаратного мира… не теряя времени, предпринять усилия для изменения обстановки в лучшую сторону, используя с этой целью Советский Союз».
В Токио понимали, что проводившаяся Японией на протяжении войны враждебная по отношению к СССР политика едва ли позволит ей использовать Москву для достижения почетного мира. Поэтому японская дипломатия прилагала усилия, чтобы создать видимость якобы искреннего стремления «открыть новую страницу» в советско-японских отношениях. С этой целью еще в сентябре 1944 г. Сигэмицу разработал «проект предварительного плана для японо-советских переговоров». Главной целью переговоров было добиться подтверждения Советским Союзом обязательств, предусмотренных Советско-японским пактом о нейтралитете.
С февраля 1945 г. японское правительство активизировало дипломатические шаги с тем, чтобы как можно скорее втянуть СССР в качестве посредника в переговоры о достижении перемирия с США и Великобританией.
О том, что в Токио знали об обещанной Сталиным помощи Советского Союза США и Великобритании в войне с Японией, в частности, свидетельствует срочное обращение трижды возглавлявшего японское правительство князя Фумимаро Коноэ к императору Хирохито. Уже 14 февраля 1945 г., через два дня после завершения Ялтинской конференции, он представил микадо секретный доклад, в котором призывал японского монарха «как можно скорее закончить войну». При этом в качестве основного довода в пользу такого решения приводилась опасность вмешательства Советского Союза. Коноэ писал: «Мне кажется, наше поражение в войне, к сожалению, уже является неизбежным… Хотя поражение, безусловно, нанесет ущерб нашему национальному государственному строю… одно только военное поражение не вызывает особой тревоги за существование нашего национального государственного строя… Наибольшую тревогу должно вызывать не столько само поражение в войне, сколько коммунистическая революция, которая может возникнуть вслед за поражением.
По зрелом размышлении я пришел к выводу, что внутреннее и внешнее положение нашей страны в настоящий момент быстро изменяется в направлении коммунистической революции. Вовне это выражается в необычайном выдвижении Советского Союза… По тем маневрам, которые Советский Союз в последнее время открыто проводит в отношении европейских стран, ясно видно, что он так и не отказался от своей политики красного наступления на весь мир…
Хотя Советский Союз внешне и стоит на позиции невмешательства во внутренние дела европейских государств, в действительности же он осуществляет активнейшее вмешательство в их внутренние дела и стремится повести внутреннюю политику этих стран по просоветскому пути.
Совершенно аналогичные замыслы Советского Союза и в отношении Восточной Азии. В настоящее время в Яньани (Китай) создана Лига освобождения Японии во главе с Окано (один из руководителей Компартии Японии), приехавшим из Москвы, которая, установив связь с такими организациями, как Союз независимости Кореи, Корейская добровольческая армия и Тайваньский авангард, обращается с призывами к Японии.
Размышления по поводу подобных обстоятельств приводят к выводу, что существует серьезная опасность вмешательства в недалеком будущем Советского Союза во внутренние дела Японии».
Главный смысл доклада Коноэ сводился к тому, чтобы до вступления в войну СССР успеть капитулировать перед США и Великобританией, «общественное мнение которых еще не дошло до требований изменения нашего государственного строя».
15 февраля руководители японской разведки проинформировали участников заседания Высшего совета по руководству войной о том, что «Советский Союз намерен обеспечить себе право голоса в решении вопросов будущего Восточной Азии». Прозвучало предупреждение, что к весне СССР может расторгнуть Пакт о нейтралитете и присоединиться к союзникам в войне против Японии. На следующий день об этом говорил императору Хирохито и министр иностранных дел Сигэмицу: «Дни нацистской Германии сочтены. Ялтинская конференция подтвердила единство Великобритании, США и Советского Союза». Он рекомендовал Хирохито не полагаться на Пакт о нейтралитете. Генерал Хидэки Тодзио также предупреждал японского монарха о возможности выступления СССР против Японии, оценив такую вероятность как «50 на 50».
Однако император полагал, что в любом случае не следует отказываться от попытки привлечь СССР в качестве посредника для достижения перемирия с США. Хотя далеко не все японские руководители верили в успех привлечения СССР на сторону Японии в ее стремлении выторговать почетные условия мира, ситуация требовала незамедлительных действий. Первые неофициальные попытки выяснить позицию СССР по вопросу о посредничестве были предприняты японским МИД сразу после Ялтинской конференции.
15 февраля 1945 г. явно по поручению МИД японский генеральный консул в Харбине Фунао Миякава под благовидным предлогом посетил советского посла в Токио Якова Малика и с расчетом на передачу в Москву в прозрачной форме попытался изложить японское предложение о посредничестве.
Вот как об этой беседе сообщал в Москву посол Малик:
«Прибывший в командировку в Токио японский генеральный консул в Харбине Миякава (бывший советник японского посольства в Москве) посетил меня 15 февраля. Из обстоятельств визита явствует, что он преследовал особую цель – позондировать мое мнение относительно Крымской конференции. Основное из его вопросов и рассуждений:
Советский Союз до сих пор не участвовал в международных конференциях совместно с Чунцином (правительство Гоминьдана. – А.К.) и поэтому, когда он, Миякава, прочел в Крымском коммюнике, что на предстоящей конференции в Сан-Франциско Советский Союз будет принимать участие совместно с Чунцином, то он был этим крайне удивлен. Не является ли это изменение в позиции СССР в отношении Чунцина показателем изменения его позиции в отношении Японии? Когда долго живешь с кем-либо вместе, то начинаешь постепенно привыкать к нему и все больше втягиваться в компанию с ним. За время войны Советский Союз все время общается и сотрудничает с Англией и США. Не означает ли это, что советская сторона уже никогда не расстанется с этими странами? Не будет ли Советский Союз все время следовать Америке и Англии?
Мы, японцы, заключая союз с Германией, ни в какой степени не имели при этом в виду Советский Союз. Этот союз был и остается направленным только против США и Англии, наших злейших врагов. Мы еще задолго до войны вынашивали и выдвигали идею тройственного пакта – Японии, СССР и Германии. Нельзя ли реализовать эту идею после войны?Миякава распространялся на тему о расширении, углублении и развитии максимально дружественных отношений между СССР и Японией. Вы, конечно, подозреваете, сказал он при этом, что это для нас основной и главный вопрос. Я прошу Вас понять, что японский народ хочет жить, мы жить хотим. Он также пытался доказать, что в истории японо-советских отношений было немало достойных сожаления недоразумений, но что теперь никаких подобного рода недоразумений быть не должно, постепенно все предрассудки в отношении Советского Союза в Японии изживаются, и японцы-де искренне (телеграфный пропуск)… с Советским Союзом.На основании Крымской конференции и из развития отношений Советского Союза со своими союзниками у Миякавы создается впечатление, что Советский Союз все больше втягивается в союзное общение и орбиту влияния США и Англии.
В процессе беседы он много и настойчиво говорил и дважды возвращался к вопросу о том, что в развитии войны сейчас настал такой момент, когда кто-либо из наиболее выдающихся международных деятелей, пользующийся достаточным престижем, авторитетом и располагающий необходимой силой для убедительности, должен выступить в роли миротворца, потребовать от всех стран прекратить войну. Таким авторитетным деятелем, по мнению Миякавы, может быть только маршал Сталин. Если бы он сделал такое предложение, то Гитлер прекратил бы войну, а Рузвельт с Черчиллем не осмелились бы возражать против подобного предложения Сталина…
В ответах и репликах на эти вынужденно-дружественные разглагольствования Миякавы, я ответил в том смысле, что не следует вычитывать из Крымского коммюнике больше того, чем там написано, что Миякава сам прекрасно знает, что Советский Союз всегда проводил и проводит самостоятельную политику и ни под чьим влиянием он не находился даже в самые тяжелые времена. Миякава с этим согласился. Относительно возможного нажима на нас союзников ответил в том смысле, что мы следуем правилу «людей слушай, а свой разум имей»…
На его выводы в связи с Крымским коммюнике, что СССР все более втягивается в орбиту США и Англия, я ответил, что у меня после прочтения коммюнике создалось иное впечатление, что СССР все глубже втягивается в европейские дела, которым и была посвящена конференция. Миякава явно был удовлетворен этим ответом и прямо заявил, что это его успокаивает…
На мою реплику, что недоразумения в истории японо-советских отношений происходили отнюдь не по нашей вине, Миякава настороженно спросил: «Вы так думаете?» Я ответил, что уверен в этом…
В заключение Миякава благодарил меня за оказанный ему прием, заявил, что за время его пребывания в Токио беседа со мной была-де у него самым приятно проведенным временем и он уходит от меня успокоенным.
Несомненно, Миякава был специально послан посетить меня и позондировать мое мнение по тем вопросам, которые больше всего тревожат японцев в результате Крымской конференции. Благовидным предлогом у него для этого визита явилось то, что я был у него на обеде в Харбине при возвращении из Москвы, а он нанес теперь мне ответный визит…»
Так как посол Малик не отреагировал на фактическое предложение Миякавы о «посредничестве» Сталина в деле прекращения войны, японский зондаж позиции СССР был продолжен. С этой целью в марте советское посольство посетил президент японской крупной рыболовецкой компании «Нитиро» Сакондзи Танакамару. Он также намекал на то, что с инициативой о посредничестве между Японией и США и Великобританией должна выступить именно советская сторона. При этом, судя по всему, японцы пытались «сохранить лицо» и не оказаться стороной, просящей о мире. Однако советский посол продолжал избегать прямых ответов на японский зондаж.
В связи с этим среди японского руководства стали высказываться предложения попытаться «заинтересовать» советское правительство уступками, на которые могла бы пойти Япония в обмен на сохранение Советским Союзом нейтралитета и согласие выступить посредником в переговорах о перемирии с США и Великобританией.
(Окончание следует)
