«История повторяется» – гласит плакат на выставке трофейной техники в Москве. Сегодняшние усилия «Объединённой Европы – 2» («брюссельской») по вооружению укро-рейха станут понятнее, если рассмотреть механизм работы её предшественника – «Объединённой Европы – 1» («берлинской)». Исследователи разобрали «по интересам» почти все её организации: НСДАП, СС, СА, СД, Генштаб, абвер, гестапо… Вместе с тем явно недооценена «корпорация», реально объединившая ту Европу в единый военно-хозяйственный механизм.
Речь идёт об Имперском министерстве вооружений и боеприпасов (Reichsministerium die Waffe und Munition), созданного 17 марта 1940 года. А уже 29 ноября 1941 года его первый глава Тодт подал «самоубийственный» доклада Гитлеру: «…война уже нами проиграна» и т. д.
Получается, что до марта 1940 года Германия и в период подготовки к войне (знаменитый «Четырехлетний план»), и в первые полгода с лишним мировой войны как-то без этого министерства обходилась? Вроде ответ очевиден.
Каждый вид вооруженных сил проектировал, выдавал заказы и принимал оружие, военно-хозяйственное имущество и боеприпасы, разрабатывал планы по материальному обеспечению своей производственной программы. Непосредственными же производителями военной продукции были «старые немецкие концерны».
Например, танкостроение Германии находилось в ведении девяти крупных концернов, поставлявших танки и бронекорпуса. Они контролировали 32 завода, принадлежащих 27 различным фирмам, специализировавшимся не только в этой сфере. Из восьми заводов лишь один Даймлер-Бенц выпускал танки. Иными словами, функционировала структура немецких производственных фирм в том числе, в каком она складывалась еще в конце XIX века.
Так что изменилось к марту 1940 года, сделав необходимой столь радикальную реформу?! Конечно, это новый уровень потребностей вооружений для вермахта, однако главное – это новый уровень возможностей европейской промышленности. Новые шахты, электростанции, месторождения, заводы… В апреле 1940-го ещё только планировался бросок – на Данию, Норвегию. К концу мая уже покорены Бельгия, Нидерланды, Люксембург с прицелом на «суперприз» – Францию (Париж сдадут нацистам без боя 14 июня). Однако опыт работы протекторатов Чехия и Моравия на тот момент уже два года исправно работавших на него, подсказал Гитлеру: «промышленно развитые», «культурные» малые и не очень европейские страны передадут все в целости, «без фанатических эксцессов» и будут покорно работать (возможно, и ожидая, что кто-то когда-то рискнёт целостью своего «недвижимого имущества», начнет настоящую войну, «освободит их»). Так все и вышло.
То есть грамотные администраторы рейха увидели всю разницу положений: готовилась к войне, воевала полгода Германия по старой, «национальной» схеме, но вот теперь надо принимать под начало всю европейскую промышленность. Таким образом, Имперское министерство вооружений и боеприпасов (Reichsministerium die Waffe und Munition), коим руководили небезывестные Тодт и Шпеер, следует рассматривать как первое и важнейшее министерство «Объединенной Европы-1» («Берлинской»)!
Чехи уже работают, а насчет норвежцев, датчан, голландцев, бельгийцев и французов в рейхе спокойная уверенность: будут работать!
В прошлой статье отмечал: рейху на баланс поступили громадные французские стратегические запасы: 8,5 тысячи тонн нефти, десятки тысяч тонн цветных металлов, 5.000 паровозов, 40.000 автомобилей (вместе с бельгийскими и нидерландскими), десятки тысяч французских рабочих перевели на немецкие заводы, высвобождая немцев для армии.
Оставалась, однако, продовольственная проблема. Весной 1941 г. в рейхе были снижены нормы потребления ряда продовольственных товаров. Но, оказывается, чиновники из министерства продовольствия еще задолго до этого просчитали: «Европейскую войну можно продолжать только в том случае, если весь вермахт на третьем году военных действий (это значит – считая от сентября-39, а не от июня-41, ведь третий год войны в России никак не планировался. – Прим. авт.) будет питаться за счет России».
15 мая германские газеты объявили, что мясной рацион, выдаваемый по карточкам с июня будет урезан на 100 грамм в неделю. Представительство конины в этом рационе всё более увеличивалось. Немецким пивзаводам не хватало ячменя. Эрзац-пиво делалось на основе отходов молочного производства. Потребление его было тягчайшим испытанием для «арийского духа».
Английский историк Лиддел Гарт (Sir Basil Henry Liddel Hart), чей труд «Вторая мировая война» стал, по оценке специалистов, «почти главной официальной историей английских вооруженных сил», пишет: «По убеждению Гитлера, Германии следовало приобрести больше "пространства, полезного в сельскохозяйственном отношении", в малонаселенных районах Восточной Европы. Было бы напрасно надеяться, что ей с готовностью уступят это пространство. Эту проблему следовало решить не позже 1945 года, ибо "после этого можно будет ожидать лишь перемен к худшему". Все возможные каналы подвоза были бы тогда перекрыты, и обострился бы кризис снабжения продовольствием.
Планы Гитлера были гораздо шире, чем намерение вернуть территории, отнятые у Германии после Первой мировой войны, и было бы неправильно утверждать, будто западные государственные деятели не знали об этом. В 1937-1938 годах многие из них были весьма откровенны в частных беседах, но не в своих публичных выступлениях. В английских правительственных кругах выдвигалось немало предложений относительно того, чтобы позволить Германии осуществить экспансию в восточном направлении и таким образом отвести опасность от Запада. Эти круги доброжелательно относились к стремлению Гитлера приобрести жизненное пространство и давали ему понять это. Однако они не удосужились подумать о том, как, если не угрозой применения подавляющей силы, можно заставить покориться владельцев этого пространства…»
Гитлера особенно ободрил визит лорда Галифакса в ноябре 1937 года. Галифакс – второе лицо в правительстве, сохранилась стенограмма его беседы с Гитлером. Лорд дал фюреру понять, что Англия не будет мешать ему в Восточной Европе.
Возвращаясь к министерству, подчеркнем интересный «архитектурно-строительный уклон». Первый рейхсминистр, тот самый Фриц Тодт, ранее шеф общенациональной строительной организации «Тодт», создавшей знаменитые по сей день рейхсавтобаны. Но 29 ноября 1941 года, буквально за 5 дней до начала контрнаступления Красной армии под Москвой, Тодт подал очень мрачный доклад фюреру («в военном и военно-экономическом отношении война уже проиграна, необходимо политическое урегулирование»), после чего в 1942 г. погиб в странной авиационной катастрофе.
Следующим (и собственно последним) рейхсминистром стал любимый архитектор фюрера вышеупомянутый Шпеер, внезапно оказавшийся весьма успешным руководителем промышленности «Объединенной Европы». Например, он добился трёхкратного увеличения выпуска бронетанковой техники. Даже некоторые вопросы к нему на Нюрнбергском процессе адресовались с неким оттенком восхищения: «А как же вам удалось?» Хотя сей «евроменеджер» по военному производству в конечном итоге всё же проиграл СССР. Известно следующее высказывание рейхсминистра: «...германская промышленность вооружений не приемлет конвейерный метод Америки и России, а в основном полагается на немецкий квалифицированный труд».
«Шпееровский» принцип дублирования поставок узлов и агрегатов с разных заводов был излишне усложнён и приводил к огромным перегрузкам транспортной системы. Например, в производстве Panzer V Panther участвовало 136 смежников. Корпуса поставляли 6 заводов, моторы – 2, коробки передач – 3, траки – 4, башни – 5, вооружение – 1, оптику – 1, стальное литьё – 14, поковки – 15, остальные – готовые агрегаты, детали и крепёж. В объяснение логики действий Шпеера приводят необходимость рассредоточения мощностей и снижения их уязвимости от воздушных бомбардировок. Но здесь можно вспомнить и о танках «КВ», выпускавшихся в блокадном Ленинграде, о Сталинградском тракторном, где несколько раз немцы отступали пред танками без танкистов, боекомплекта: заводские механики просто выводили их из цеха…
Но что всё-таки заставило предшественника Шпеера, Тодта, составить доклад, закончившийся для него отставкой и авиакатастрофой? Узнал ли он что-то о готовящемся 5 декабря советском контрнаступлении, переломившем ход войны на ключевом для агрессора участке фронта? Разумеется, нет – наш удар был внезапен для противника. Можно предположить, что «хозяйственник» Тодт, отвечая за экономическую отдачу захваченных земель, получив в распоряжение всю Украину, Белоруссию, Прибалтику, несколько областей РСФСР, понял невозможность интеграции этих обширных территорий в гитлеровское ЗАО «Европа». Да бывали при отступлении и неудачные подрывы заводских корпусов, и гитлеровцам они доставались вроде «как в Европе» целыми (при том, что в целом эвакуация множества предприятий на заранее подготовленные позиции в глубинных районах страны была проведена на высочайшем организационном уровне). Однако «блокирующим пакетом» (продолжим акционерную в духе ЗАО «Европа» терминологию) располагали «кадры» – люди, трудовые коллективы. И если в Париже, Бордо, Брюсселе, Копенгагене, Праге, Брно они готовы были работать под любым флагом (в том числе и со свастикой), то в СССР – безусловно нет.
Прибавим к этому зависимость заводов от инфраструктуры: в ходе партизанских рейдов (знаменитая «рельсовая война» и не только) подрывались водокачки, линии электропередачи, иные объекты инфраструктуры. Правда, за это приходилось расплачиваться не только «имуществом», сберегаемым в Европе. В Белоруссии немцы положили на рельсы 400 заложников и пустили паровоз. Гражданам стран бывших пайщиков гитлеровского ЗАО «Европа» эти ужасы и вообразить трудно…
И вот сегодня, 80 лет спустя, когда противостояние Запада России вышло на очередную историческую спираль, деловое издание Bloomberg констатирует: «Россияне согласились с путинской спецоперацией на Украине», в то время как страна преобразуется «сочетанием пронзительного национализма, в котором образы советской эпохи перемешались с имперской ностальгией, и подавлением инакомыслия. В результате Путин практически не ощущает давления изнутри, чтобы прекратить боевые действия».
«История повторяется», причём не только с разбитой европейской, американской и прочей техникой. Аналогичным образом воспроизводится непонимание современным Западом и его предводителями экзистенциального характера противостояния на территории бывшей Украинской СССР для судеб России и других государств и народов Евразии. «Мы не отказываемся от диалога с западными государствами, – подчеркнул в ходе торжественной церемонии вступления в должность Президент России Владимир Путин. – Выбор за ними: намерены ли они и дальше пытаться сдерживать развитие России, продолжать политику агрессии, непрекращающегося годами давления на нашу страну или же искать путь к сотрудничеству и миру… разговор, в том числе по вопросам безопасности, стратегической стабильности, возможен. Но не с позиции силы, без всякого высокомерия, чванства и собственной исключительности, а только на равных, уважая интересы друг друга».
Прислушаются ли к голосу разума предводители европейского рейха в его нынешней «брюссельской» версии? Едва ли, а потому выставка трофейной техники в Москве и далее будет пополняться новыми экспонатами.
На заглавном фото: выставка трофейной техники европейского рейха, открывшаяся в Москве 22 июня 1943 года
