Недавние откровения на тему шаткости финансового положения Греции, Португалии, Ирландии и Испании всполошили финансовое сообщество и заставили многих осознать, что кризис, разразившийся в 2008 году, далёк от завершения, а, возможно, даже переходит в новую стадию. Дефолты по суверенным долгам — независимо оттого, в каких странах они будут иметь место, ударят по основам их государственности и обернутся потерями для внешних источников их финансирования. Следствием этого могут стать широкомасштабные нарушения общественного порядка, дезорганизация процессов предоставления государством услуг населению, каскады негативных последствий для экономических систем целых стран и качества жизни их граждан.
Суровая правда состоит в том, что эти негативные последствия уже дают о себе знать на значительной части территории США, где власти штатов и муниципалитетов вынуждены вести борьбу с проблемой колоссального бюджетного дефицита (1). Согласно результатам одного из подсчётов, по меньшей мере семь крупных штатов (в которых проживает в общей сложности 35% населения США) находятся в более уязвимом финансовом положении, чем любая из упомянутых выше европейских стран (2). В ажиотаже по поводу трудностей Евросоюза осталось незамеченным, что инвесторы уже начали делать ставки на грядущий дефолт по суверенному долгу Соединённых Штатов.
Независимо оттого, что покажет будущее относительно способности США расплачиваться по долгам, уже ясно, что начавшийся в 2008 году финансовый кризис заставил американцев сильнее, чем когда-либо со времён войны во Вьетнаме, а может быть, и Великой депрессии, желать глубоких реформ. В Вашингтоне идут интенсивные дискуссии по таким фундаментальным вопросам, как оптимальная структура системы здравоохранения, финансовая система, энергетические сети, глобальное потепление, транспортная инфраструктура, система страхования на случай потери работы. Казалось бы, пришло время правительству попробовать решить хотя бы наиболее остро стоящие перед страной проблемы. Во всяком случае, именно этого ожидали от администрации Б. Обамы.
Проявившаяся за последний год неспособность Вашингтона реализовать значимые реформы и постепенная утрата надежд на то, что это произойдёт в ближайшем будущем, вынуждают американский политический класс, Белый дом и экспертное сообщество прибегать к маскировке: демократы винят во всем республиканцев с их циничной несговорчивостью, а те, в свою очередь, критикуют «радикализм» и «социалистические устремления» демократов. Лишь немногие обозреватели и конгрессмены (прежде всего, приходят на ум имена Берни Сандерса и Денниса Кучинича) оказались способны пойти дальше и без обиняков назвать реальную причину застоя: американские законодатели и Белый дом в значительной степени скуплены корпоративными спонсорами избирательных кампаний, которые оказывают давление на власти с целью заблокировать проведение реформ или выхолостить их суть. Однако есть и более основательное объяснение сложившейся ситуации, которое состоит в том, что сама Конституция США оказывает на общество парализующее воздействие и не оставляет шансов на осуществление по-настоящему решительных мер при решении действительно важных проблем.
Как убедительно показал 15 лет назад Даниел Лазар в своей работе The Frozen Republic (3), в силу своего антимажоритарного и антиправительственного пафоса Конституция США оказалась архаичным документом уже в эпоху её написания. Исполнительная, законодательная и судебная власти сконфигурированы так, чтобы происходила их взаимная нейтрализация. В Конгрессе Сенат учреждён для того, чтобы гасить импульсы, исходящие от Палаты представителей. Каждому штату, сколь ни мало его население, гарантированы два голоса в Сенате, благодаря чему выразители интересов сельского населения располагают отменными возможностями препятствовать реформам (так, 18 сенаторов от 9 штатов с наиболее многочисленным населением представляют интересы в 22 раза большего числа избирателей, чем 18 сенаторов от 9 других штатов).
Более того, дробление полномочий между всевозможными комитетами и подкомитетами Конгресса США прямо стимулирует коррупцию, ибо каждый из комитетов/подкомитетов требует приношений как условия «запуска» любого находящегося в его компетенции законопроекта (4). При этом внутренний распорядок Сената даёт каждому из сенаторов возможность даже в одиночку надолго застопорить утверждение в должности президентского назначенца, что и делается систематически (5). В таких условиях не приходится удивляться, что, несмотря на обилие неотложных проблем, правительство действует неэффективно.
Ввиду хронического отсутствия инициатив со стороны законодательной ветви власти, в последние десятилетия бремя реформ приходилось нести ветви судебной, что в планы отцов-основателей совсем не входило. Недавнее решение Верховного суда США избавить корпорации от ограничений финансирования избирательных кампаний можно рассматривать как яркое проявление соответствующей тенденции (6).
В итоге США обречены на неуправляемость. Негодные законы остаются в силе, общественность тратит силы на то, чтобы разобраться, какая из ветвей власти несёт за это ответственность, безвыходность ситуации угнетает всякого, кто хочет реформ, возможности серьёзно обсуждать проблемы ограничены, а Конгресс предпочитает демагогию.
Логичным шагом было бы изменение Конституции в целях обеспечения эффективности законотворчества. Предложений по конституционным альтернативам более чем достаточно, и, как известно, многим странам удалось успешно осуществить переделку своих конституций, когда их прежние версии себя изжили. Между прочим, в конце 1780-х годов США тоже избавились от своей старой конституции — The Articles of Convention — и приняли нынешнюю. К сожалению, жизнь в Америке до такой степени пронизана ссылками на Конституцию, что даже начать дискуссию о её реформе невозможно. Как едко заметил Д. Лазар, в США превращение уважительного отношения к Конституции в идолопоклонничество — яркий пример «бездумности, ставшей национально чертой» (8). Даже если когда-нибудь негодность нынешней Конституции будет, наконец, осознана, чисто процедурные барьеры на пути к внесению в неё поправок чрезвычайно высоки: поправки должны быть одобрены сначала, по крайней мере, двумя третями голосов в обеих палатах Конгресса, а затем — не менее чем тремя четвертями состава законодательных органов всех штатов (9).
Так что если только какая-нибудь чрезвычайная ситуация не вынудит США реформировать своё конституционное устройство, страна останется скованной политической системой, которая ставит во главу угла «право» элит блокировать невыгодные им реформы (в первую очередь при помощи Сената). Не случайно население США всё больше теряет интерес к политике и отстраняется от неё, давая возможность выразителям интересов бизнеса «трамбовать» рабочий и средний классы и ограничиваться групповой конкуренцией за влияние на Конгресс и президента (10). Если не произойдёт что-либо экстраординарное, выхода из этого положения не предвидится. Даже никогда не замеченный ранее в таких настроениях либеральный экономист Пол Кругман недавно был вынужден заявить: «Мы обречены» (11).
И всё же печальная картина американской политики не исключает, что когда-нибудь граждане поймут, насколько вредит обществу нынешнее колоссальное расслоение населения США по доходам и сумеют мобилизоваться для решения этой проблемы. Показало же одно из наиболее авторитетных международных исследований экономического неравенства, что это явление пагубно для физического и психологического здоровья населения на всех ступеньках социальной лестницы и независимо от подушевого ВВП страны (12).
_______________
1. Один из многочисленных примеров см. в: Los Angeles, see David Zahniser and Phil Willon, “L.A. Council Delays Decision on Cutting 1,000 Jobs, www.latimes.com, February 4, 2010.
2. Gregor MacDonald, “Seven States of Energy Debt”, http://gregor.us, February 5th, 2010.
3. Daniel Lazare, The Frozen Republic, New York, 1996.
4. Первое замечательное исследование этой черты политического устройства США принадлежит будущему президенту страны В. Вильсону: Congressional Government: A Study in American Politics (Boston and New York, 1885). В настоящее время в Конгрессе около 300 законодательных комитетов, т.е. раза в три-четыре больше, чем при Вильсоне. Более ста из них имеют дело с военным бюджетом и т.д.
5. См. недавнюю гневную передовицу на эту тему: Paul Krugman, “America is Not Yet Lost”, New York Times, February 8th, 2010, p. A21.
6. Даже в условиях прежних ограничений расходы на избирательные кампании федерального уровня в 2008 году достигли 5.3 миллиардов долларов. Ясно, что устранение этих ограничений сделает политиков еще более зависимыми от корпоративных спонсоров. Данные по расходам на избирательные кампании на федеральном уровне и по штатам см. в: Robert Weissman, “A Disadvantaged Class? The Corporate Speech Index”, CommonDreams.org, February 12th, 2010.
7. Примерами являются реформа 1832 года в Великобритании, отмена верхней палаты парламента и принятие новой конституции в Дании в 1953 году, аналогичная реформа в Нидерландах в 1972 году, принятие новой конституции, дающей народу всю полноту власти, в Швеции в 1976 году, принятие новой конституции Францией в 1958 году и Португалией в 1976 году (список взят из: Lazare, op. cit., p.179).
8. Lazare, op. cit., p.3. Иногда обнаруживается по крайней мере отдаленное представление о необходимости конституционной реформы. Обзор публикаций лишь ведущих обозревателей The New York Times заставил Боба Герберта констатировать растущее недовольство хронически неудовлетворительным функционированием и гиперпартийностью значительной части правительства (“Time is Running Out”, New York Times, February 6th, 2010, p. A19). Томас Фридман выражает сходные взгляды в: “Never Heard that Before” (New York Times, January 31st, 2010, p. WK10). В редакционной статье Пола Кругмана “America is Not Yet Lost” (New York Times, February 8th, 2010, p. A21) отмечается, что ряду процедур Сената внутренне присущ обструкционизм и содержится призыв к их пересмотру. У многих прочих авторов также возникает вопрос об исправности системы, но тема переделки Конституции при этом не затрагивается.
9. С 1911 по 1929 годы прогрессивные члены Конгресса внесли 18 предложений по упрощению процедуры внесения поправок в Конституцию. Увы, ни одно из них не прошло.
10. Типичные сожаления по поводу нереализованности конкретного набора реформ содержатся в статье бывшего госсекретаря по трудовым отношениям Роберта Рейха: “Who is Killing Financial Reform?” (http://robertreich.org/post/371113369/whos-killing-financial-reform). Как теперь известно, 2009 год стал особенным для индустрии политического лоббизма: Arthur Delaney, “It’s official: 2009 was Record Year, for Lobbying, Despite Recession”, Huffington Post, February 12th, 2010.
11. Paul Krugman, “Clueless”, February 10th, 2010, http://krugman.blogs.nytimes.com/2010/02/10/clueless/.
12. Richard Wilkinson and Kate Pickett, The Spirit Level: Why Greater Equality Makes Societies Stronger, New York-Berlin-London, 2009.