Притом что в судьбоносных событиях из истории Крыма повторяется одна и та же цифра, вряд ли стоит искать в этом какой-то мистический смысл. Что-то выпало на ту или иную дату случайно, что-то было сознательно приурочено к юбилею давнишнего события (вроде хрущевского подарка «ридной Украине» в связи с 300-летием Переяславской рады). Так что не мистика, а реальные и в абсолютном большинстве героические дела объединяют эти даты с четверкой на конце.
К первой (в 1854-1855 гг.) и второй (1942 г.) оборонам Севастополя обращают нашу память события 70-летней давности. В апреле-мае 1944 г. свершалось возмездие немцам и румынам, более двух лет свирепствовавшим на полуострове, а в их лице – всем от века иноземным захватчикам крымской земли. Весной 1944-го в одном строю с бойцами Красной армии, освобождавшими Крым, шли, образно говоря, адмирал Нахимов и матрос Кошка, старший политрук Фильченков и герои Аджимушкая.
Разработанный в Ставке ВГК замысел Крымской наступательной операции предусматривал нанесение главного удара войсками 4-го Украинского фронта (командующий генерал армии Ф.И. Толбухин) с севера полуострова и Отдельной Приморской армии (генерал армии А.И. Еременко, с 15 апреля – генерал-лейтенант К.С. Мельник) – с востока по сходящимся направлениям на Севастополь с тем, чтобы рассечь группировку противника в Крыму и уничтожить ее. Действия сухопутных войск поддерживали силы Черноморского флота (адмирал Ф.С. Октябрьский) и Азовской военной флотилии (контр-адмирал С.Г. Горшков). Общую координацию боевых действий фронта, армии и сил флота осуществляли представители Ставки ВГК маршалы Советского Союза А.М. Василевский и К.Е. Ворошилов. Серьезным фактором были партизанские силы Крыма численностью около 4 тыс. человек.
Предпосылки к успешному освобождению крымской земли были созданы еще осенью 1943 г., когда в результате двух операций – Мелитопольской и Керченско-Эльтигенской десантной – советские войска прорвали укрепления Турецкого вала на Перекопском перешейке и захватили плацдармы на южном берегу Сиваша и на Керченском полуострове. Солдатам и офицерам Красной армии предстояло пройти с боями теми же степями и горами, что и при обороне полуострова за два-два с половиной года до этого. Но в 1944-м наша армия была уже совершенно иной, чем в 1941-м и 1942-м. И боевая выучка выросла неизмеримо, и сил удалось накопить столько, что 17-ю немецкую армию, блокированную на полуострове, войска 4-го Украинского фронта и Отдельной Приморской армии превосходили в живой силе в 2,4, в орудиях и минометах – в 1,7, в танках и САУ – в 2,6, а в самолетах – в 4,2 раза.
После того как севернее перешейка Красная армия отогнала вермахт на запад, Крым по существу превратился для немцев в «крысоловку». Немецкий историк Пауль Карелл приводит такой эпизод: советский офицер, допрашивавший взятого в плен немецкого офицера из 111-й дивизии, с иронией сказал ему: «Мы не спешили со взятием Крыма. В конце концов, это был огромный лагерь военнопленных. Вы находились на полуострове фактически в нашем плену с ноября 43-го. К тому же сами себя снабжали, сторожили, ездили в отпуска и даже добровольно возвращались обратно (в плен)».
И в то же время советским войскам противостояла в Крыму огромная военная машина: только живой силы в 17-й армии (5 немецких и 7 румынских дивизий) насчитывалось около 200 тыс. человек. Гитлер приказал командовавшему армией генерал-полковнику Э. Йенеке «защищать Крым до последней капли крови». На настойчивые просьбы Йенеке разрешить заблаговременную эвакуацию, дабы после блокирования полуострова он не стал для 17-й армии кладбищем, фюрер заявил, что Крым – это ключ для «русских» к источникам румынской нефти, доставлявшим вермахту горючее, и потому приказал стоять до конца. Так что рассчитывать на скорую и легкую победу Красной армии не приходилось.
Но как спланировать наступление? Где нанести главный удар? Как быстрее и с меньшими потерями решить задачу, учитывая, что противник находился на полуострове более двух лет и подготовил прочную оборону?
То, что советскому командованию удалось дать на эти вопросы убедительный ответ, показал ход операции, начатой 8 апреля 1944 г. Предпринятое генералом Толбухиным наступление 51-й армии с Сивашского плацдарма оказалось неожиданным для врага, ожидавшего основной удар со стороны Перекопа. В течение двух суток оборона противника была прорвана, и соединения 51-й армии вышли во фланг его перекопской группировки. Тем временем 2-я гвардейская армия взяла Армянск. Командующий фронтом ввел в сражение 19-й танковый корпус, находившийся во втором эшелоне, и овладел Джанкоем. С Керченского полуострова в это время успешно наступала Отдельная Приморская армия, рванувшаяся вперед в ночь на 11 апреля. К утру 11-го была взята Керчь, а на следующий день прорвана линия обороны врага на Акмонайских позициях, прикрывавших выходы с Керченского полуострова вглубь Крыма.
Гитлеровское командование под угрозой окружения начало отвод войск. Для срыва организованного отхода противника и овладения с ходу Симферополем Ф.И. Толбухин создал мощную подвижную группу в составе 19-го танкового корпуса, стрелковой дивизии, посаженной на автотранспорт, и истребительно-противотанковой артиллерийской бригады. Выйдя на оперативный простор, наши войска действовали стремительно, дерзко. Территория, ранее захваченная врагом, за исключением севастопольского района, была освобождена всего за неделю.
В ночь с 12 на 13 апреля от врага был освобожден город-порт Феодосия, 14 апреля части Красной армии ворвались в Симферополь, в последующие два дня были освобождены Бахчисарай, Алушта, Ялта. Под контролем врага оставался лишь Севастопольский укрепленный район.
Попытка с ходу взять город-крепость не удалась: слишком мощными и труднопреодолимыми оказались оборонительные сооружения, возведенные гитлеровцами. Да и группировка из отступивших сюда частей 17-й армии оказалась немаленькой – около 120 тыс. человек, пусть отчасти деморализованных (особенно румын), но в целом сопротивлявшихся с большим упорством. Используя в качестве прикрытия румынские части, откровенно жертвуя союзником, командование 17-й армии сумело спасти от разгрома свои лучшие немецкие дивизии. Оно выполняло категорический приказ Гитлера, полученный 12 апреля: «Севастополь оборонять до конца. Боеспособные войска не эвакуировать!»
Штурм Севастополя заслуживает особого рассказа. А день его освобождения – 9 мая 1944 года – позволяет вернуться к разговору о символике дат в крымской истории. Стойкое сопротивление Крыма и Севастополя киевской хунте – сродни третьей обороне, а их возвращение в 2014 году в состав России не может не восприниматься как акт исторической справедливости.
Политическую безответственность первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева, фактически единолично передавшего полуостров и город русской военно-морской славы из Российской Федерации в состав Украины, удивительным образом подтвердил на днях его сын Сергей. Оказывается, передача Крыма была продиктована единственной целью – объединить под одной юрисдикцией руководителей проекта по строительству каналов между полуостровом и территорией Украинской ССР. Нечего сказать, мотив железный, перед ним бледнеет даже шаблонная формула, звучавшая в феврале 1954 г.: «...учитывая общность экономического развития, территориальную близость и тесные хозяйственные и культурные связи».
«Общность и близость» - это хорошо, но подлинную тягу все эти десятилетия население полуострова испытывало именно к матери-России. И никакая «интернационалистская» пропаганда ЦК КПСС и ЦК КПУ, никакие установки Кравчука, Кучмы, Ющенко («Украина – не Россия») не могли отвратить крымчан от надежды рано или поздно вернуться домой.
В 1945 году, говоря о возвращении в состав СССР Южного Сахалина и Курильских островов, утраченных Российской империей в 1905 году, Сталин сказал: «Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня. И вот этот день наступил». Воссоединения Крыма с Россией мы ждали 60 лет. И этот день тоже наступил. А есть ли в его совпадении с 70-летней годовщиной освобождения полуострова и города-героя Севастополя от гитлеровцев некий символический смысл – пусть каждый решит для себя сам…
