Переговоры в Минске, несмотря на достигнутые договорённости, оставили блок нерешённых проблем. И главная из них - подходы к определению статуса территорий, которые одними рассматриваются как «отдельные районы Донецкой и Луганской областей», для других являются Донецкой и Луганской народными республиками. Думается, здесь международное сообщество могло бы обратиться к опыту Дейтонского мирного соглашения 1995 года. Применимость дейтонской (боснийской) модели к Украине достаточно очевидна.
Во-первых, дейтонская модель, в отличие от моделей урегулирования других конфликтов, сочетает эффективные средства «разведения сторон» и оперативную реализацию новых конституционных основ государственного строительства. Иными словами, территориальное разграничение Боснии и Герцеговины было «наложено» на ее конституционную реконфигурацию. В соответствии с Дейтонским мирным соглашением, Босния и Герцеговина была разделена на два равноправных государственных образования – Республику Сербскую и мусульмано-хорватскую Федерацию Боснии и Герцеговины – со своими президентами, парламентами и правительствами. А в качестве «надстройки» над ними был создан коллективный Президиум, в который входят по одному представителю от мусульман, сербов и хорватов и решения в котором принимаются консенсусом.
Такую особенность дейтонского переговорного процесса в свое время четко сформулировал тогдашний заместитель министра иностранных дел России Игорь Иванов: «Итак, главный успех: впервые на прямой диалог удалось вывести все конфликтующие стороны. Впервые от них удалось добиться принятия не фрагментарных решений, а целого пакета договоренностей».
«Дейтонская» Босния и Герцеговина имеет мало общего как с одноименной республикой в составе бывшей Югославии, так и с каким-либо иным европейским государством. Именно это делает данную модель адаптируемой к местным условиям, одновременно создавая возможности для ее потенциальной трансформации либо в сторону большей унификации государства, либо в направлении его мирного раздела. А беспрецедентные права Высокого представителя международного сообщества, наделенного чрезвычайными («боннскими») полномочиями, и Совета по выполнению мирного соглашения с участием держав-гарантов в целом позволяют держать ситуацию под контролем, создавая гарантии от одностороннего пересмотра изначальных принципов в угоду интересам тех или иных внутренних и внешних сил.
Во-вторых, дейтонская модель предусматривает размещение значительных международных миротворческих контингентов (несколько десятков тысяч человек в рамках сначала сил IFOR, а затем сил SFOR) не только по линии разведения сторон, но и на всей территории государства. Это позволяет оперативно решать вопросы, связанные с намерением той или иной стороны перегруппировать военные силы и открыть новые фронты. Именно в Боснии и Герцеговине, а не в Косове, где распоряжалось НАТО, удалось в целом создать «внеблоковое» международное командование миротворческими силами. Подобный опыт востребован сегодня на Украине хотя бы потому, что перечень «заинтересованных» стран в этом случае еще обширнее, чем на Балканах 1990-х годов.
В-третьих, дейтонская модель закрепила беспрецедентное для государственного устройства право отдельных государствообразующих субъектов вступать в «особые отношения» с соседними («одноплеменными») государствами. Термин «конфедеративные отношения» в тексте дейтонских документов отсутствовал, но теоретически вектор преобразования формально единого государства в сторону объединения его составных частей со странами-соседями был задан. В случае Боснии и Герцеговины речь шла о Сербии и Хорватии, в случае раздираемой вооружённым конфликтом Украины можно говорить о потенциальном объединении Донбасса с Россией, Закарпатья - с Венгрией, а Буковины – с Румынией. Подобная возможность, будучи зафиксированной в тексте соглашения о мирном политическом урегулировании, могла бы перевести больной вопрос о территориальной целостности Украины из области войны, пропаганды и бессодержательных деклараций в международно-правовое русло.
В-четвертых, широкие и гибкие рамки дейтонской модели позволяют достраивать ее применительно к украинским реалиям. Это касается, в первую очередь, более активного подключения мониторинговых механизмов ОБСЕ, прошедших апробацию, в частности, в рамках миротворческих процессов в Закавказье. Здесь, кстати, открывается широкое «окно возможностей» для Сербии, председательствующей в настоящее время в ОБСЕ.
