Президент Эрдоган твёрдой рукой вводит изменения в систему управления государством. Одобрение на конституционном референдуме предложенной им реформы подразумевает внесение в конституцию 18 поправок, превращающих Турцию из парламентской республики в президентскую.
Упраздняется пост премьер-министра, вместо этого будут введены посты нескольких вице-президентов; часть из них будет назначаться президентом. Количество депутатов парламента (в его функциях – принятие законов, обсуждение бюджета, разработка и утверждение международных договоров) будет увеличено с 550 до 600 человек. Парламент сможет теперь преодолеть президентское вето только абсолютным большинством голосов (301 депутат). Президентские и парламентские выборы будут проводиться в один день, что автоматически обеспечивает победу на президентских выборах лидеру партии-победительницы. Количественный состав Высшего органа судей и прокуроров уменьшается с 22 до 13 человек, при этом 4 членов Высшего органа будет назначать президент.
Эрдогану удалось одержать важную победу в традиционной для Турции последних десятилетий борьбе с военными за влияние на государство. Отныне баллотироваться в президенты не может не только ушедший в отставку генерал, но и любой гражданин, «связанный с вооружёнными силами». Упраздняются военные суды, которым раньше были подсудны военнослужащие; дела офицеров и генералов будут рассматриваться отныне в гражданских судебных инстанциях, а ведению военно-полевых судов подлежат только «преступления, совершенные военнослужащими в ходе военных действий».
В то же время нельзя не отметить небывалую прежде поляризацию турецкого общества, спровоцированную всенародным голосованием по конституционной реформе. Реджеп Тайип Эрдоган и возглавляемая им Партия справедливости и развития (ПСР) на протяжении последних 15 лет неизменно выигрывали все парламентские и президентские выборы с большим перевесом, набирая 60, 66, а то и 70% голосов. На референдуме 16 апреля ПСР получила только 51,3% голосов против 48,7% у противников реформы. В абсолютных цифрах перевес сторонников президента составил 1.25 млн человек, при этом примерно 7 миллионов избирателей участия в референдуме не приняли.
Поляризация турецкого общества отчётливо проявилась и на географической карте. Основную массу голосов «за» дал традиционный электорат ПСР – жители Анатолии, внутренних районов Турции. «Против» проголосовали Стамбул, Измир, Анталья и другие крупные приморские города, а также столичная Анкара (ранее поддержка Эрдогана в столице была безусловной). Проголосовали «против» и курды на юго-востоке.
Географическое распределение голосов «за» и «против» отражает раскол на субэтническом уровне между «турками» и «османами». В период Османской империи элита, проживавшая в приморской Турции, никогда не называла себя «турками». Империю султанов создавали османы, космополитическое население Стамбула и других городов Приморья, впитавшее в себя принявших ислам греков, славян, итальянцев. Турками же османы называли крестьян анатолийской глубинки, которых считали людьми простоватыми и неотёсанными. Османы были элитой, турки – трудовой прослойкой. Революция Ататюрка в этом отношении мало что изменила. Руководить экономикой и политикой страны продолжали потомки старых османских семей. Рывок к власти турецких исламистов в начале XXI века стал формой политического пробуждения глубинки. И Эрдоган ожидания своих анатолийских сторонников во многом не обманул.
В комментариях по поводу состоявшегося референдума нередко высказывается мнение, что его итоги означают «окончательный разрыв Турции с наследием Кемаля Ататюрка». Однако более внимательный анализ показывает, что Эрдоган – как раз прилежный ученик отца турецкой нации. Политический порядок, установленный Кемалем Ататюрком, был режимом авторитарной модернизации, призванной вернуть Турцию в круг великих держав после её катастрофического поражения в Первой мировой войне. Никакой демократии, никаких демократических игр Мустафа Кемаль не признавал. В стране была установлена однопартийная система, действовавшая и после смерти Ататюрка, при втором президенте республики Исмете Иненю; отменили однопартийность (с большой опаской) только в 1950 году под давлением главного экспортёра демократии – Соединённых Штатов. Ататюрк так же, как и Эрдоган сегодня, с презрением относился к новоевропейской схеме «разделения властей» в государстве, держал под контролем все три ветви власти, не терпел оппозицию и при случае безжалостно убирал даже старых соратников, если те переставали разделять его взгляды на будущее страны.
Собственно, начало «демократизации» Турции положил военный переворот 1960 года. Почва для переворота к тому времени вполне созрела. За 22 года после смерти Ататюрка кемалистская бюрократия закостенела и погрязла в коррупции. Всё как обычно. Потом выяснилось, что демократия в Турции работает из рук вон плохо, подтверждением чего стали военные перевороты 1971 и 1980 годов. Правительства Турции в этот период формировались на коалиционной основе, это делало их практически недееспособными. В 1970-е годы политическая жизнь в стране стала настоящим кошмаром. Чехарда политически бессильных правительственных кабинетов в этот период сочеталась с разгулом правого и левого экстремизма. От террора, практиковавшегося как «Серыми волками», так и ультралевыми радикалами, гибли сотни людей. Черту под этим периодом подвёл военный переворот 1980 года, произведенный генералом Кенаном Эвреном. Именно военные настояли на введении в стране парламентской республики, позволявшей вооружённым силам быть верховным арбитром политической жизни. Так что референдум 16 апреля 2017 года – это попытка вернуться от «демократии под контролем армии» к «просвещённому авторитаризму» Ататюрка.
Отличие же современной Турции от кемалистской модели заключается в том, что модернизация Ататюрка предусматривала рецепцию европейских образцов, в то время как сейчас в Турции осуществляется модернизация без вестернизации. Запад перестал быть для турок образцом для подражания. По крайней мере, для тех турок, которые определяют политическую судьбу страны. Альтернативой авторитаризму Эрдогана в сложившихся условиях может быть только слабое (проамериканское) правительство, управляемое извне. При этом надо понимать, что нынешнее руководство страны во главе с Реджепом Тайипом Эрдоганом в любом случае будет вести политику лавирования между интересами США и России, не становясь полностью ни на ту, ни на другую сторону.
