Визит президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана в США, состоявшийся 17 мая, выявил серьёзные расхождения между американскими и турецкими политическими целями. Несмотря на союзнические отношения двух стран в рамках НАТО, новая американская администрация не торопится принимать во внимание интересы Турции, в частности в Сирии, что уже само по себе ставит для Анкары вопрос о корректировке внешнеполитической стратегии.
Во-первых, для турецкого президента во время его визита в Вашингтон было важно убедить Дональда Трампа не оказывать военную помощь вооружённым формированиям сирийских курдов в составе Сирийских демократических сил (СДС). Отряды СДС насчитывают 60 тысяч человек, и 50 тысяч из них – курды, выступающие на стороне партии «Демократический союз» (ПДС), аффилированной с Рабочей партией Курдистана (РПК), которая рассматривается в Турции как террористическая организация. И как раз именно в день приезда турецкого президента американцы объявили о поставках сирийским курдам тяжёлого вооружения.
Во-вторых, турецкий президент пытался добиться от американской администрации выдачи находящегося в США лидера организации «Хизмет» Фетхуллаха Гюлена, стоящего, как считают в Анкаре, за попыткой переворота в Турции в июле прошлого года.
В-третьих, Эрдоган попробовал добиться от американцев освобождения бизнесмена и банкира Резы Зерраба. Этот мультмиллионер, имеющий двойное иранское и турецкое гражданство, занимался крупными финансовыми операциями с Ираном в обход санкций и был задержан американской полицией в 2015 году. В Анкаре опасаются, что многознающий Зерраб раскроет американским спецслужбам немало тайн турецкой элиты.
Ни один из этих вопросов во время пребывания Эрдогана в Вашингтоне не был решен положительно. И сама встреча президентов длилась всего 25 минут. То есть никаких переговоров вообще не было. С учётом времени, отведенного на перевод, лидеры двух стран успели обменяться лишь краткими выступлениями. Турецкий журналист Чингиз Чандар, в своё время сопровождавший в США Тургута Озала, Сулеймана Демиреля, Тансу Чиллер да и Эрдогана в его прошлых поездках, характеризует последнее посещение Эрдоганом Вашингтона как самый неудачный визит турецкого лидера в США.
Ставка Вашингтона на сирийских курдов просматривается всё более отчётливо. Причины такой «антитурецкой» предрасположенности изложил профессор Джошуа Ландис, один из наиболее знающих американских специалистов по Сирии, консультирующий Госдепартамент и ЦРУ. Ландис приводит доводы, по которым Вашингтон стремится сотрудничать именно с курдами, а не с Турцией при освобождении столицы «халифата» ИГ Ракки. Во-первых, по мнению Ландиса, арабские союзники Турции крайне ненадёжны, они состоят в основном из салафитов («Ахрар аш-Шам» и другие группировки) и по идеологии близки к радикальным исламистам. Во-вторых, сирийские вооружённые формирования, поддерживаемые турецкой армией, включают в основном уроженцев провинций Идлиб и Алеппо, то есть крестьян северо-западной Сирии, имеющих мало общего с бедуинами северо-востока страны, населяющими Ракку. В-третьих, Иран, Россия и Ирак, по мнению Ландиса, выступают против расширения турецкой сферы влияния в регионе. В этом перечне Джошуа Ландис не упомянул лишь о самой главной причине сотрудничества США с сирийскими курдами. Осенью 2015 года в курдском кантоне Роджава (северо-восток Сирии) был открыт аэропорт Румейлан, который используют американцы. В планах США открытие еще четырёх военных баз в Сирийском Курдистане, включая крупную базу ВВС, которая заменит базу Инджирлик в Турции.
В этих условиях в турецкой политической элите усиливаются настроения недовольства стратегическим партнёрством страны с Соединёнными Штатами. На фоне призывов вернуться к «османской идентичности» всё чаще заходит речь о различных вариантах евразийской идеологии как возможной основе внешней политики Турции.
В аргументации турецких евразийцев необходимость переосмысления стратегии турецкой внешней политики определяется целым рядом факторов. Во-первых, геополитический и геоэкономический центры тяжести современного мира продолжают смещаться с запада на восток. Во-вторых, западоцентристская система международных отношений не даёт прочных гарантий международной безопасности. В-третьих, альянс с Западом ущемляет суверенитет Турции и несёт угрозу «нового Севрского договора» (договор, заключенный в 1921 году и лишивший Турцию ряда её территорий). В-четвертых, НАТО, с которой Турция интегрирована в военно-политическом плане, и Европейский союз, с которым она долгое время пыталась интегрироваться экономически, переживают структурные кризисы. В-пятых, США под предлогом борьбы с терроризмом делают границы Турции с Сирией и Ираком всё более небезопасными.
Турецкий военный аналитик, полковник Метин Гуркан выделяет несколько конкурирующих направлений турецкого евразийства. Во-первых, это пророссийские евразийцы. Их в Турции представляет партия «Ватан» во главе с Догу Перинчеком. Сторонники Перинчека, среди которых есть несколько отставных турецких генералов, предлагают установить стратегическое партнёрство с Россией по образцу турецко-советского альянса, существовавшего при Кемале Ататюрке в 1920-30-е годы. Сторонники этого направления выступают за выход Турции из НАТО. Вторую группу евразийцев представляют пантюркисты, сторонники ультранационалистического дискурса. Они тоже за свёртывание сотрудничества с Соединёнными Штатами, но при этом полагают Россию врагом Турции и ратуют за втягивание в турецкую сферу влияния тюркских государств Центральной Азии. В третью группу евразийцев входят панисламисты, которые считают, что Турция должна в одинаковой мере дистанцироваться как от России, так и от США. В этой перспективе Турция видится центром суннитского мира. В-четвёртых, есть евразийцы-сторонники Эрдогана. Они видят Турцию чем-то вроде лидера «третьего мира», поддерживая предложение турецкого президента реформировать Совет Безопасности ООН по принципу «мир больше, чем пять» (пять постоянных членов Совбеза).
Безусловно, фактом политической жизни Турции было и остаётся существование мощного проамериканского лобби, но эта картина больше не является статичной. Для страны, находящейся на стыке Азии и Европы, процессы переосмысления места Турции в мире, начавшиеся в элите и в обществе в целом, всё больше ставят вопрос о выборе между атлантистским и евразийским характером внешнеполитической ориентации.
