Последние десятилетия самочувствие российской экономики принято напрямую связывать с уровнем мировых цен на нефть. Чем обусловлено их снижение в последние дни и какие перспективы это открывает?
Падение цены нефти произошло после заседания комиссии ОПЕК+, на котором Россия и Казахстан не приняли планы сокращения добычи нефти на 1,5 млн. баррелей в сутки, на чём настаивали саудиты, а текущее соглашение согласились продлить не далее чем на второй квартал года.
Как правило, такие стратегические решения принимаются на основании не одного, а ряда факторов, но первый вывод уже можно сделать: Москва не считает более зависимость российской экономики от нефтяных цен критичной.
После последнего обвала нефтяных цен в 2014-2015 годах, «совпавшего» с введением антироссийских санкций, локальный минимум по объёму золотовалютных резервов у России был весной 2015 года – 356 млрд. долларов. За следующие четыре года Россия нарастила резервы более чем на 100 млрд. долларов, а за последний год – ещё почти на 100 млрд. долларов (до 570 млрд.), вплотную приблизившись к абсолютному рекорду 2008 года – 599 млрд. долл., а с учётом Фонда национального благосостояния и значительно превзойдя показатели 2008 года. И это при ценах на нефть, весьма далёких от максимумов 2008 и 2014 годов. Такая «подушка безопасности» позволила малой кровью пройти через кризисы 2008 и 2014 годов, однако есть ещё одна причина, по которой Москва аккуратно расходовала налоги с нефтегазовой маржи.
В экономике могут возникать ситуации, когда денег слишком много, причём речь идёт о «настоящих» деньгах, а не имитированных с помощью печатного станка. Экономисты называют такое состояние «голландской болезнью», имея в виду проблемы, возникшие в экономике Нидерландов, когда она получила мощные денежные вливания от экспорта газа. Хотя правильнее назвать её «испанской», ибо схожие проблемы, только куда в более тяжёлой форме, возникли в державе на Пиренеях, когда туда хлынул из Америки поток захваченного конкистадорами золота. От этого испанские каменщики не стали быстрее класть стены, а испанские поля не стали более урожайными. А то, что деньгами стало полновесное золото, привело к ситуации, когда испанская продукция из-за высокой цены оказалась неконкурентоспособной не только на европейских рынках, но и в самой Испании. Многие историки считают, что именно «испанская болезнь» низвела эту сверхдержаву эпохи Возрождения до положения слаборазвитого (ныне среднеразвитого) европейского государства.
Риск «испанско-голландской» болезни существует для любого государства, начавшего получать сверхдоходы, за исключением разве что «мононефтяных» арабских монархий, которые за нефтедоллары удовлетворяют практически все свои потребности, включая импорт рабочей силы и услуг. (Тут нелишне напомнить, что по экспорту нефти на душу населения Россия отстаёт от Катара в 30 раз, от Норвегии – в 15 раз, от Саудовской Аравии – в 9 раз и в два с лишним раза от Казахстана и Азербайджана.)
Признаки вышеназванной болезни появились и в России. Профицит федерального бюджета по итогам прошлого года составил около 2 трлн. рублей, или 1,8% ВВП, при этом остались неиспользованными около 10 трлн. рублей, выделенных на национальные проекты. В любом случае на нынешнем этапе проблема рационального использования наличных средств не менее актуальна, чем дальнейшее их пополнение. А значит, можно пойти на сокращение темпов их прироста и даже определённое снижение ради решения стратегических задач на среднюю и дальнюю перспективу.
Известно, что кризис перепроизводства в мировой нефтянке, который вызвал к жизни сделку ОПЕК+, был спровоцирован «сланцевой революцией» в США, которые за последние годы вплотную приблизились по добыче нефти к России и Саудовской Аравии. При этом американцы ни в какой ОПЕК+ не участвовали, безудержно наращивая добычу и заставляя конкурентов из ОПЕК нести все издержки, вызванные сокращением добычи ради поддержания цены.
Однако слабым местом американских сланцевиков является высокая себестоимость добываемой ими нефти; минимальный порог рентабельности для них в 40 долл. – и то только на лучших с точки зрения условий добычи месторождениях. Падение нефтяных цен ударит по ним очень сильно, причём без особенной перспективы возрождения: даже при восстановлении цен кто будет вкладывать в «сланец», зная, что цены в любой момент могут снова обвалиться? А для России речь не идёт о падении цены ниже критичного для неё уровня рентабельности.
«Сланец» был главным драйвером роста американской экономики в последние годы. При этом основную прибыль балансирующие на грани рентабельности сланцевые компании (показательно, что ключевые мировые нефтяные компании в этот бизнес не пришли) имели не от профильной деятельности, а от вызванного ажиотажем роста стоимости своих акций. Если этот финансовый пузырь лопнет на фоне вызванного коронавирусом кризиса и общего нездорового состояния фондовых рынков, он вызовет их обвал и полномасштабный кризис.
Возможно, это и есть те самые, сделанные без громких заявлений, но чувствительные контрсанкции, которых многие ждали, в ответ на «адские санкции» США, включая те, что остановили строительство «Северного потока - 2».
Американцам теперь есть над чем подумать – стоит ли продолжать санкционную войну или сесть за стол переговоров и просить Россию вернуться в сделку с ОПЕК. Если же Россия вернётся в ОПЕК+, то будет о чём поговорить и с саудитами, которых собственная экономическая ситуация делает крайне заинтересованными в высоких ценах на нефть.
Представляется, что этот относительно тихий отказ России от сделки с ОПЕК+ – лишь прелюдия к череде серьёзных событий.
P. S. Когда материал готовился к публикации, посольство РФ в США сообщило: «Посол России А.И. Антонов встретился с министром финансов США С. Мнучиным. Обсуждались вопросы состояния и перспектив российско-американских связей, ход выполнения договоренностей президентов В.В. Путина и Д. Трампа по итогам саммита в Хельсинки в 2018 г. и встречи в Осаке в 2019 г…» Одновременно Антонов и Мнучин затронули тему энергетики, торговли и инвестиций. «Они обсудили соблюдение санкционных программ (каких? антироссийских? – А.К.), состояние экономики Венесуэлы, а также потенциал для торговли и инвестиций. Министр Мнучин подчеркнул важность спокойной ситуации на энергетических рынках». [выделено нами. – А.К.]. Отметим, что встречи такого уровня обычно никогда не назначаются в первой половине дня (сообщение появилось на странице посольства РФ в Facebook примерно в 12 часов по местному времени в понедельник).
