Когда сформировалась «белорусская народность»? Такой вопрос для идеологии белорусского государства не является праздным. Представление о том, что белорусы были вершителями своей истории, или, как подчёркивают некоторые официальные белорусские историки, субъектом, а не объектом, считается ключевым в изложении прошлого Белорусской земли. Древность белорусов давно стала аксиомой для белорусских националистов. Это положение нашло себе приверженцев не только в академической, но и в учебной литературе. Так, в учебном пособии по истории Беларуси для 10 класса (издания 2020 г.) утверждается: «Белорусская народность начала формироваться в конце XIII – начале XIV в. Завершился этот процесс в XVI в.».
Если принять такое мнение, то выходит, что «белорусская народность» появилась в период существования Великого княжества Литовского (ВКЛ). Нахождение в пределах этого государства считается интегрирующим фактором «белорусской народности», поскольку на определённой территории устанавливались единые политические, экономические и культурные связи. По такой логике, по-соседски сформировались «литовская народность» и «украинская народность». Выходит, что ВКЛ было государством трёх «народностей». Но так ли на самом деле?
Мещане Великого Княжества Литовского
Начнём с того, что термин «народность», закрепившийся в советской исторической науке, является неопределённым обозначением этнических сообществ «феодальной эпохи», стоящих на переходной ступени от племенного варварства к нациям «капиталистической эпохи». Феодальное общество было сословным, соответственно, «народность» должна иметь неоднородную структуру. Феодалы, горожане и крепостные крестьяне считаются её главными составными элементами. По инерции авторы белорусского учебного пособия определённо следуют советской трактовке этнической истории. Однако если приложить такую схему к ВКЛ, то получится, что нахождение в пределах этого государства не только не способствовало сплочению «народностей», но, наоборот, этому препятствовало.
В самом деле, ВКЛ образовалось не на пространстве, занятом племенами догосударственной эпохи. В западной Руси уже были сложившиеся государственные отношения, князья и бояре, горожане и крестьянские общины составляли в этническом отношении однородную общественную структуру. Все её элементы объединяла одна православная вера, общие язык и культура. Доминировало общее русское самосознание (народ «русь»). С формированием ВКЛ происходит постепенное разрушение связей этой социальной структуры и становление нового сословного общества с его внутренними преградами.
Первые великие литовские князья Миндовг, Витень и Гедимин были язычниками, христианином «от случая к случаю» был Ольгерд. Но они не препятствовали тому, чтобы их сыновья, севшие в захваченных городах юго-западной Руси, принимали Православие, русский язык и обычаи. Это было нормой: в чьей земле правишь, по тем правилам и живёшь. В итоге Гедиминовичи и Ольгердовичи, по большей части, совершенно обрусели. Однако этот процесс мало затронул литовское боярство, которое не желало «русеть» или уступать «руси» своё место приближённых к великому князю литовскому.
Польская шляхта в современном исполнении
Удерживая лидирующее положение при дворе, литовская знать получала во владение захваченные русские земли. Чтобы закрепить свой обособленный и привилегированный статус литовское боярство вместе с литовскими князьями приняло католичество и сблизилось культурно с польской знатью. Вместе с католическим крещением давались новые сословные права по польскому образцу. Обрусевшая литовская знать и русское боярство не смирились с этим, что привело страну к внутренним конфликтам, самым крупным из которых была война между партиями Сигизмунда Кейстутовича и Свидригайло Ольгердовича в 1432–1439 гг. Государство фактически разделилось тогда на «Великое княжество Литовское» и «Великое княжество Русское». В ходе войны русская знать получила те же сословные права, что и литовское боярство, это и привело к угасанию партийной борьбы. Таким образом, в XV в. в ВКЛ создались условия для формирования одного шляхетского сословия на литовской и русской этнических основах. Однако образцом для литовской и русской знати стали польские сословные права и культура. Нормой стали смешанные браки на польских панёнках. В результате в XVI столетии правящая верхушка ВКЛ переходит на польский язык и постепенно утрачивает свои связи с литовским и русским народом (или «народностями», по терминологии белорусских учебников).
Можно ли считать, что формирование шляхетского сословия сопутствовало этнической консолидации? Отнюдь. В литовско-русском государстве выделение шляхетского сословия происходило с разрушением прежних этнокультурных связей, когда элита порывала со своим народом. Авторы современного пособия по белорусской истории не учитывают этот факт, когда относят шляхту к «сословию белорусского этноса». Они игнорируют ими же самими обозначенные признаки «народности» – единство языка, материальной и духовной культуры, психического склада и самосознания. По совокупности этих признаков шляхта ВКЛ отделилась от народа во второй половине XVI в. Именовать её «белорусской» или «литовской» только потому, что её составляли выходцы из «белорусской» или «литовской» «народностей» неправомочно. Это было сословие, идеологией которой стало противопоставление себя простому народу и отделение от него не только сословно, но и этнически. Для этого было даже придумано особое «итальянское», а затем «сарматское» происхождение шляхты.
Крестьянские костюмы. Фото: Спутник
Горожане в ВКЛ не настолько порвали с остальным «поспольством». Однако и они старались обособиться, добиться для себя особых привилегий, которые давало Магдебургское право. На рубеже XV–XVI вв. многие города западной Руси получили это право от великих князей литовских: избирать для управления городом магистрат, судиться своими судьями, иметь торговые льготы, выставлять свои воинские отряды в войско великого князя. Полоцк, Витебск, Могилев, Слуцк, Брест, Гродно продолжали оставаться центрами местной торговли, но на территории ВКЛ не сложилось общего рынка, города жили самостоятельной изолированной жизнью, мало связанные торговыми отношениями друг с другом. Сохранялись региональные наименования «полочан», «могилевцев», «витеблян» и др. Хотя горожане пользовались одинаковыми правами и привилегиями, они не сплотились в одно сословие, действовали разрозненно, не имея общего координирующего органа или представительства при великокняжеском дворе.
Такие же линии внутреннего разлома проходят и в других сферах социально-экономической жизни ВКЛ. На смену удельным княжествам древнерусского времени пришли крупные землевладения литовских князей и магнатов. Имения одного и того же владельца зачастую находились в разных областях обширной страны, перемежёвывались с имениями других землевладельцев. В результате страна дробилась ещё больше, образовывался конгломерат разобщённых территорий, экономически мало связанных между собой.
Поэтому невозможно согласиться с авторами современного учебного пособия в том, что включение «белорусских земель» в ВКЛ способствовало консолидации «белорусской народности». Якобы великокняжеская власть в ВКЛ положительно повлияла на развитие экономических связей между разными частями страны, отдельные земли утратили свои внутренние права, а оформление сословной структуры не помешало созданию единой «этносоциальной общности» («белорусской»). Наоборот, западнорусские земли оказались территориально разобщёнными, отдельные земли продолжали пользоваться особыми правами, местную боярскую и княжескую элиту сменила чуждая этнически и конфессионально католическая литовская знать. Западная половина современных белорусских земель оказалась поделённой между литовскими магнатами и великим князем, стала называться Литвой в отличие от восточной половины, сохранившей название Руси (позднее – Белой Руси). Новое сословное деление общества препятствовало становлению общего этнического самосознания его частей.
На фоне консолидации сословия шляхты постепенное оформление в ВКЛ крепостного права соединило крестьянскую массу в относительно однородную социальную общность. На восточнославянских землях ВКЛ эта общность жила своими прежними традициями, помня своё исконное имя – «русь». Здесь продолжали называть свою веру «русской», а свой язык – «простую мову» – «русским». Именно к этой общности, да ещё значительной части простых горожан больше всего подходит определение «белорусская народность», которое решили употреблять авторы современного учебного пособия. Это верно лишь в том смысле, что православные крестьяне и горожане литовско-русского государства не выработали какое-то новое специфически «белорусское» самосознание, а продолжали сохранять своё прежнее русское самосознание, ставшее в изменившихся политических реалиях его локальным «белорусским» вариантом. Однако о русском самосознании в учебном пособии не говорится ничего. Зато есть «белорусская народность».
