В зарубежной литературе, посвященной истории Второй мировой войны, в том числе японской и американской, почти нет упоминаний о том, что летом-осенью 1941 г. милитаристская Япония проводила активную подготовку к нападению на Советский Союз. И вовсе ничего не говорится о планах вступления Японии в войну на стороне гитлеровской Германии в 1942 году. Причина этого состоит в стремлении «доказать» нейтралитет Японии, который она обязалась соблюдать по соглашению с Советским Союзом от 13 апреля 1941 года. А это в свою очередь используется для обвинения Москвы в нарушении в августе 1945 г. Пакта о нейтралитете с Японией и «захвате исконных японских территорий». Документы и факты опровергают создателей подобных версий.
Нападение в декабре 1941 г. японской авианосной эскадры на военно-морскую базу ВМФ США в Пёрл-Харборе и начало войны на Тихом океане не означали отказа японского военно-политического руководства от планов нападения на Советский Союз. Просто назначенное на 29 августа 1941 г. наступление на восточные районы СССР было перенесено на весну 1942 года.
Однако мощное контрнаступление советских войск под Москвой зимой 1941-1942 гг. заставило Токио серьезнее анализировать перспективы советско-германской войны и шансы захвата Восточной Сибири и советского Дальнего Востока «малой кровью». 15 января 1942 г. император Японии Хирохито потребовал от начальника Генерального штаба армии Хадзимэ Сугияма доклад о результатах советского контрнаступления. В своем докладе генерал отметил: «СССР, сохранив около 40 процентов своей промышленной мощи, последовательно восстанавливает производство, и мы не должны недооценивать его». Затем, 22 января, отвечая на вопрос императора о сроках проведения операций против СССР, Сугияма заявил, что, по его мнению, «в настоящее время, до лета сего года, нецелесообразно проводить наступательные операции на севере». Тем не менее подготовка сухопутных сил империи к выступлению против Советского Союза продолжалась. Несмотря на начало войны на юге, военно-морской флот Японии сохранял созданную для боевых действий против СССР группировку сил. Они были сведены в 5-й флот, который базировался в районе северного порта Оминато.
Выделенные для войны на советском Дальнем Востоке и в Сибири японские войска не включались в планы войны на юге. В обстановке войны против США и Великобритании и продолжения активных боевых действий в Китае Япония сохраняла для войны против СССР до 40 процентов дивизий сухопутных сил. Они размещались у советских границ в Маньчжурии, Корее, на Сахалине, Курильских островах, а также в метрополии. Для участия в войне на севере выделялось около 50 процентов пехотных дивизий, 75−80 процентов кавалерийских частей, около 65 процентов танковых полков, половина артиллерии и авиации сухопутных сил.
В то время, когда японская авианосная эскадра уже тайно выдвигалась к Гавайским островам, 3 декабря 1941 г. императорская ставка направила в Квантунскую армию (группа армий) приказ № 578, в котором указывалось: «Для обеспечения Империи ресурсами и создания нового порядка в Великой Восточной Азии принято решение начать войну с США, Великобританией и Голландией. Предусматривается быстро провести наступательные действия в важных районах на юге и одновременно разрешить китайский инцидент (так в Японии именовали развязанную в июле 1937 г. войну в Китае. — А.К.); в это время не допускать войны с Россией». К приказу была приложена директива ставки № 1048, в которой ставилась задача Квантунской армии: «В соответствии со складывающейся обстановкой осуществить усиление подготовки к операциям против России. Быть в готовности начать боевые действия весной 1942 года».
Война на юге, которую предусматривалось вести в основном силами военно-морского флота, не должна была оказать серьезного влияния на продолжение военных действий в Китае и подготовку к войне с СССР. При наступлении «благоприятного момента» на севере японское командование не исключало возможность войны на два фронта. При этом считалось, что главным будет не южное, а северное направление.
По плану японского Генштаба решение о выступлении против СССР должно было быть принято в марте, а военные действия должны были начаться в мае 1942 года. 10 января 1942 г. была издана директива № 1073, предписывавшая направлять на северный фронт части, высвобождавшиеся после операций на юге. Во исполнение этой директивы в первые месяцы 1942 г. японское командование усилило двумя дополнительными дивизиями Квантунскую армию, доведя ее численность до 1,2 млн солдат и офицеров.
Президент США Франклин Рузвельт предупреждал о возможности скорого японского нападения на СССР. Посол СССР в Вашингтоне Максим Литвинов телеграфировал 12 марта 1942 г. в Москву: «Американское правительство получило сведения, что Гитлер сильно нажимает на Японию, чтобы та приурочила свое нападение на нас к его весеннему наступлению, на что Япония отвечает, что ей необходимо перевезти свои войска с Малайи и Бирмы».
Сведения о том, что Германия прилагает большие усилия по вовлечению Японии в войну против СССР, поступали в Кремль и из других источников. Однако наряду с этим имелась достаточно надежная информация о том, что «сотрудничество Японии с Германией далеко от совершенства». В докладе премьер-министра Японии Хидэки Тодзио (он же военный министр), начальника Генерального штаба армии Хадзимэ Сугияма и начальника главного морского штаба Осами Нагано императору от 13 февраля 1942 г. «О политике в отношении СССР в современных условиях» говорилось о необходимости «дальнейшего укрепления сотрудничества с Германией и Италией». Однако рекомендовалось «прилагать усилия к тому, чтобы во время операций против районов Южных морей всячески избегать войны с СССР». В докладе также отмечалось: «Эта политика, конечно, совершенно не означает отказа от проведения соответствующих военных приготовлений против СССР. Необходимо находиться в полной готовности к военным действиям, чтобы одержать решительную победу в кратчайшие сроки».
Предупреждения американцев основывались на достоверных данных разведки. По расчётам японского командования шансы на успех в войне против СССР во многом зависели от того, будут ли дальневосточные дивизии переброшены на советско-германский фронт в европейскую часть Советского Союза. Однако эти надежды не оправдались. В феврале 1942 г. разведывательное управление Генштаба армии представило данные, согласно которым «переброска советских войск с востока на запад не вела к ослаблению группировки Красной армии, пополнявшейся за счёт местных резервов».
Ещё в июле и августе 1941 г. с Дальнего Востока на западные фронты было переброшено несколько стрелковых бригад. Тогда это была небольшая часть сил Дальневосточного фронта. Однако по мере осложнения обстановки на московском направлении, несмотря на опасность японского вторжения, Ставка верховного командования была вынуждена перебрасывать для обороны столицы значительные силы. Летом-осенью 1941 г. на Запад было направлено из Дальневосточного и Забайкальского фронтов 12 стрелковых дивизий, 5 танковых дивизий, 1 моторизованная дивизия, в общей сложности 122 тыс. человек, более 2 тыс. орудий и минометов, 2209 лёгких танков, свыше 12 тыс. автомашин, 1,5 тыс. тракторов и тягачей.
Аналогичная ситуация повторилась летом 1942 г., когда немцы начали наступление на южном фланге с задачей выйти к Волге и захватить Сталинград. Тогда вновь потребовалась помощь дальневосточников и сибиряков. В июле-сентябре 1942 г. под Сталинград были переброшены 11 дивизий с Дальнего Востока и Сибири.
Следует отметить умелую деятельность командующего Дальневосточным фронтом генерала армии Иосифа Апанасенко. Он принял решение вместо уходящих на запад частей и соединений ставить новые полки и дивизии, причем под прежними номерами, что вводило в заблуждение японцев, которые внимательно следили за передислокацией советских войск, стремясь установить момент наибольшего ослабления Дальневосточного фронта. По существовавшим в японском Генштабе расчетам, военные действия против СССР должны были начаться при условии сокращения советских дивизий на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири с 30 до 15, а авиации, бронетанковых, артиллерийских, кавалерийских, инженерных, железнодорожных и других частей на две трети.
Предпринятые генералом Апанасенко меры затрудняли японской разведке установление действительной численности Дальневосточного фронта и наличия в нем техники и вооружения. Тем не менее надежда на то, что в критической ситуации советское командование все же перебросит большую часть дальневосточных войск на советско-германский фронт, сохранялась.
(Окончание следует)
