Осознание англосаксонской элитой невозможности построения «нового мирового порядка» на однополюсной основе в связи с возникновением новых центров силы на фоне эрозии американской экономической и, как следствие, военной мощи имеет одним из следствий возникновение проекта «глобальной англосаксонской империи», но уже в виде своеобразной «матрешки». Судя по всему, Вашингтон и Лондон намерены сформировать иерархическую систему глобального «сюзеренитета», передав под контроль ряда европейских и азиатских союзников отдельные регионы, но сохранив за собой «лидерство» в распределении зон ответственности между «вассалами». Последние возьмут на себя обязательство устанавливать и поддерживать в «подмандатном» регионе подконтрольные «атлантистам» режимы, а США получат возможность сосредоточиться на противодействии растущему влиянию Китая и России, а также играть роль мирового жандарма «по вызову» там, где сил «вассалов» не хватает.
В отличие от однополюсной, такая система требует от народов, не входящих в зону влияния США и Великобритании, и прежде всего от России, более гибких мер противодействия. Это объясняется тем, что часть западноевропейских стран (особенно на «южном фланге» НАТО) увеличит свой потенциал в рамках Европейского союза, естественным локомотивом которого сейчас является в целом партнерская для России Германия; эти страны будут меньше заинтересованы в сближении ЕС с Россией и, кроме того, получат возможность удовлетворить свои амбиции «национального величия» в других регионах мира.
Какой может быть прагматичная реакция Москвы?
Во-первых, хотелось бы видеть, что «Россия сосредоточивается», как писал в дипломатической депеше князь Горчаков, когда ситуация потребовала, чтобы его страна, выражаясь образно, перестала быть затычкой к каждой бочке в рамках Священного союза трех империй. Нельзя повторить ошибки СССР, пытаясь противостоять Соединённым Штатам и их союзникам по всему миру. Не стоит поддаваться в очередной раз на провокацию и втягиваться в бессмысленную гонку вооружений и безвозвратных расходов на поддержку тех «ad hoc-партнеров», которые не имеют принципиального значения для России. Достаточно выбрать ключевые направления, действуя по которым можно похоронить мечты англосаксов на их «новый мировой порядок».
Некоторые такие направления, как представляется со стороны, сами собой вырисовываются из целей США и Великобритании. Например, в Европе:
1. Если англосаксонская политика направлена на изоляцию России от ЕС и «постсоветского» пространства, то было бы логично укрепить заинтересованность европейцев в сближении Европейского союза и РФ, а также ЕС и ЕврАзЭС с перспективой формирования общего пространства безопасности и сотрудничества «между Роком и Дежнёвым» (названия мысов - крайних точек на западе и востоке континента Евразия). При этом неплохо бы сработал известный принцип «кнута и пряника», когда объем экономических и иных выгод для европейцев от сотрудничества с Россией и ЕврАзЭС (в том числе конкретных политиков, завязанных на бизнес) зависел бы от их позиции в данном вопросе.
2. Чтобы выбить из рук атлантистов главный козырь – фантомные страхи европейцев перед военной мощью России – можно дополнить малоэффективное «сотрудничество с НАТО», где всеми делами заправляют американцы, преимущественным сотрудничеством в сферах обороны и безопасности с отдельными европейскими государствами или группами государств. Работа в этом направлении, полезная сама по себе, должна иметь целенаправленный пропагандистский характер, чтобы европейский обыватель избавился от страха перед Россией, понимал выгодность сотрудничества с ней своей страны и требовал такой политики от своего правительства.
В то же время руководящая элита стран ЕС должна ясно осознавать, что у России тоже есть своя приоритетная зона интересов в «ближнем зарубежье» (как своей зоной особых интересов считают Латинскую Америку Испания и Португалия, а Северную Африку - Италия и Франция), и через эту границу в одностороннем порядке европейцам - в общих интересах - переступать не следует, как бы и кто бы их на это ни провоцировал.
Полезно принять во внимание то, что желание «континентальных» европейцев сохранить американское и британское военное присутствие в Европе зачастую связано не столько со страхом перед «вторжением русских», сколько с банальным желанием местного населения сохранить благодаря наличию военных баз места работы и потребителей местной продукции. Российским экспертам и дипломатам стоило бы провести комплексный анализ этого обстоятельства с тем, чтобы Россия была готова предложить европейцам свои варианты решения данной проблемы.
3. Особенность позиции центрально-европейской правящей элиты в значительной степени определяется тем, что следование в фарватере Вашингтона и Лондона дает ей подпитку в виде дополнительных инвестиций в военную инфраструктуру, чем уменьшается социальная напряженность внутри страны. Особые отношения с Соединёнными Штатами и Великобританией увеличивают «политический вес» центральноевропейцев в ЕС, позволяя им требовать для себя кусок общеевропейского пирога побольше. Однако еще важнее, что правящие элиты стран Центральной Европы (ЦЕ), поставив себя на службу интересам США и Британии, взамен получили гарантии того, что «англосаксонские союзники» не будут устраивать в их государствах «цветные» революции, чтобы иметь здесь при власти надежных «вассалов». К тому же на антироссийской политике и на возведении «берлинской стены» между Европой и Россией можно неплохо заработать.
Поэтому Москве можно было бы по-разному реагировать на деятельность органов власти стран ЦЕ и на акции финансируемых США и Великобританией «аналитических центров» и «общественных организаций». Последние действуют в рамках «прометейской политики» в странах Балтии, в Польше или Чехии, но при этом управляются фактически из Вашингтона и Лондона, хотя и при согласии и даже содействии национальных правительств (а куда им деваться?).
По всей видимости, целесообразно демонстрировать гражданам центрально-европейских государств, что Россия, хотя и с сожалением, но с пониманием относится к тому, что их правители стали заложниками политики США и Великобритании и тех кругов в странах ЦЕ, которые «таскают каштаны из огня» для Вашингтона и Лондона. Надо показывать, что следование в русле англосаксонской глобальной стратегии наносит ущерб интересам рядовых центральноевропейцев. Спровоцированная и подпитываемая англосаксами и их «наемниками» напряженность в отношениях центрально-европейских государств с Россией, Украиной и Беларусью – и все ради возведения барьера между Европой и Россией - не позволяет народам ЦЕ эффективно использовать в своих интересах те возможности, которые они имели бы, если бы их правители содействовали постепенному сближению ЕС и ЕврАзЭС.
То есть, вырабатывая публичную реакцию на те или иные «внешнеполитические телодвижения» стран ЦЕ, полезно делать акцент на том, что в Москве воспринимают политику этих государств как проявление в чем-то вынужденной, а в чем-то и добровольной «вассальной» зависимости их правительств от Вашингтона и Лондона. Целесообразно подчеркивать, что если бы элита центрально-европейских стран руководствовалась только национальными интересами и интересами Европы в целом, то естественным был бы ее переход от соперничества к взаимовыгодному сотрудничеству и расширению мер доверия с Россией, другими «постсоветскими» странами и их объединениями.
Что касается финансируемых англосаксами «аналитических центров» и «общественных организаций», которые действуют с территории стран ЦЕ, вмешиваясь во внутренние дела России и других государств СНГ, целенаправленно формируя негативный образ России в восприятии своих сограждан, то общественности следует помочь осознать, что эти институции действуют в чужих интересах, а не в интересах собственных народов. Они - просто «наемники». Результат их деятельности - напряженность и недоверие в отношениях между Центральной Европой и Россией и, как следствие, утрата европейцами выгод от сотрудничества с ней.
4. Болезненная тема - соперничество за влияние в «ближнем зарубежье» на европейском направлении. Если ЕврАзЭС в сравнительно короткий срок продемонстрирует экономическую успешность интеграционного проекта, это послужит более сильным фактором убеждения Украины и Молдовы в целесообразности полноценного участия в нем, чем что-либо дгугое. Но и здесь не обойтись без политики «кнута и пряника», учитывая, что часть правящей в этих странах элиты накрепко привязана к англосаксонской глобальной стратегии или к польским и румынским региональным амбициям и уже ни при каких условиях не откажется от вытекающих из этого личных выгод.
На ближневосточном направлении Москве, видимо, следует признать ограниченность своих возможностей влиять в данный момент на ситуацию напрямую.
Пришедшие к власти в странах Северной Африки умеренно исламистские партии пока что будут ориентироваться на своих «благодетелей» - страны НАТО, Саудовскую Аравию и Катар. Народные массы и новоявленные правители будут ожидать от них «манны небесной». Вероятно, стоит дать Парижу, Риму и Мадриду, вспомнившим о своем имперском прошлом, возможность проявить свои способности «региональных менеджеров». Со временем прояснится, насколько испытывающая трудности Европа в силах самостоятельно восстановить стабильность в Северной Африке, учитывая, что разразившийся здесь политический кризис во многом связан все-таки с социально-экономическими проблемами, а не только с деятельностью внешних сил. Если эти проблемы не будут разрешаться достаточно быстро, вполне вероятно, что правительства стран Северной Африки начнут приглашать к сотрудничеству и других партнеров, например Китай и Россию.
Сложнее ситуация к югу от границ ЕврАзЭС. На взгляд автора, приоритетом для Москвы на южном геостратегическом направлении должны стать отношения с Турцией и предотвращение полномасштабного вторжения США и их союзников, в том числе арабов, в Иран - даже если Тегеран продолжит реализацию своей ядерной программы. В конце концов, если появление ядерного оружия у Индии и Пакистана стало значительным стабилизирующим фактором в отношениях между этими двумя государствами, а также в отношениях между Индией и Китаем, то почему невозможен такой же эффект в случае, если ядерной державой станет Иран, имеющий все основания опасаться агрессии со стороны других обладающих ядерным оружием государств?
Наличие ограниченного (а не как у США) ядерного потенциала существенным образом меняет мышление политиков, им управляющих. С одной стороны, они перестают руководствоваться «комплексом слабого», с другой - начинают более ответственно выстраивать свою внешнюю политику, понимая, что теперь их страна может получить ответ на агрессивное поведение уже с применением ядерного, а не только обычного оружия. Это отрезвляет.
В любом случае Иран может стать в будущем важным и вполне надежным партнером России и ЕврАзЭС, в том числе через его постепенное подключение вместе с Индией и Пакистаном к деятельности ШОС.
Наиболее близким партнером России на Ближнем Востоке остается Сирия, но ситуация в этой стране с большой степенью вероятности скатится к полномасштабной гражданской войне. Ни исламисты, ни страны НАТО не удовлетворятся никакими политическими уступками действующего правительства. Прагматичной позицией России в этой ситуации, наряду с оказанием экономической и военно-технической помощи законному правительству Сирии, является предотвращение прямого вмешательства во внутренний конфликт внешних сил.
И наконец, Афганистан. Эта бедная природными ресурсами страна представляет собой для англосаксов единственную ценность – как база для проникновения в Центральную Азию или как средство для эскалации напряженности в «мягком подбрюшье» России и ЕврАзЭС, а также на северо-западе Китая. После ухода иностранных войск Афганистан или большая его часть, скорее всего, вернется под контроль талибов. Однако удержать власть они смогут не военной силой или утверждением «исламских ценностей», а только производством наркотиков, распространяемых по миру через Центральную Азию и Россию. Колоссальный рост наркотрафика из Афганистана после ввода в страну военных контингентов США и их партнеров говорит о том, каков один из главных интересов англосаксонской элиты.
Раньше или позже, но странам, которые испытывают давление наркомафии и наемников, действующих под знаменем радикального ислама, придется решать социально-экономические проблемы обнищавшей страны сообща. Это единственное средство нейтрализации угрозы. Однако сейчас для России важнее помочь обустроить центрально-азиатское «ближнее зарубежье». Потому что деградация экономики и безработица в странах ЦА служит питательной средой и для наркомафии, и для исламистов, и для радикальных националистов, и для гастролирующих по России криминальных групп. Она же является причиной нелегальной трудовой миграции из ЦА, усложняя и так непростую ситуацию в РФ.
Тем временем Москве и её партнерам по ШОС имеет смысл начать поиск общего языка с Талибаном, не отдавая эту инициативу полностью в руки англосаксов. Последние не преминут договориться с будущими правителями Афганистана о взаимодействии в Центральной Азии и Восточном Туркестане в своих интересах, им это не впервой.
Естественно, России придется искать ответ и на имперскую политику США и их сателлитов в Азиатско-Тихоокеанском регионе, хотя здесь основным объектом давления со стороны англосаксов станет, безусловно, Китай.
* * *
Эти мысли о вариантах возможного противодействия Москвы имперским амбициям американо-британского дуумвирата автор хотел бы завершить предостережением. России, всем восточным славянам давно уже объявлена война. И как на всякой войне, ее исход определится тремя факторами: единством политической нации, решимостью народа сопротивляться и надежностью правящей элиты, которая зачастую равнодушна к интересам народа, не считает его свободное развитие самоценностью, а потому, как показывает опыт крушения СССР, склонна к предательству ради своих шкурных интересов. Если Россия не сможет обеспечить первые два условия и нейтрализовать третий фактор, то все остальное, изложенное в статье, не имеет значения. Как сказал Марк Туллий Цицерон, «легионы за границей не помогут, если дома нет заслуживающего доверия консула». И это тоже урок из опыта Римской империи.
