На днях мы отметили память всех Карпаторусских святых, чей сонм пополнился мучениками времён Первой мировой войны. Среди них и русины-лемки, проживавшие на территории современной Польши. Только в первые месяцы после падения Габсбургов и только в Перемышльском повете к вере предков вернулись из унии 25 тысяч русинов-лемков. Однако обретение Польшей независимости не изменило правовое положение населявших её православных русинов, малороссов, белорусов и великороссов. Об этом свидетельствуют святые мученики Холмские и Подляшские, собор которых празднуется в первое воскресенье июня (по новому стилю).
Об этом говорят и честные польские исследователи. Так, по данным профессора Мирославы Папежыньски-Турек («Между традицией и реальностью: государство и православие 1918-1939»), у пяти млн. православных Второй Речи Посполитой было отнято около 500 церквей и около 20 тысяч гектаров монастырских и прихрамовых земель вместе со всеми находящимися на них строениями.
Помогли ли афтокефалистам их ляхи?
С 1919 по 1924 год, когда восемь епархий Российской православной церкви на территории II Речи Посполитой ещё не были объявлены автокефальной «Польской православной церковью», власти закрыли 111 храмов, 50 разрушили и 150 переоборудовали в костёлы.
Не спасла православных Польши и самочинная автокефалия, которую в 1924 году в нарушение канонов объявили Константинополь и ряд предавших русскую Церковь архиереев.
Поначалу, однако, католические бискупы «всего лишь» выставили претензии в окружные суды Бреста, Вильно, Гродно, Луцка, Пинска, Новогрудка и Ровно относительно передачи им ещё 757 храмов и монастырей, включая кафедральные соборы в Кременце, Луцке, Пинске и даже Почаевскую лавру.
Впрочем, параллельно проявляли инициативу и власти, но преимущественно «на местах». Так, по распоряжению Люблинского воеводы Ежи Альбина де Трамекурта только на Холмщине (а это в начале ХХ века часть русской Волыни) были уничтожены 23 «лишних» храма. В 1926 г. был взорван варшавский кафедральный собор Александра Невского, едва ли не самый большой православный собор в Европе.
Судя по данным пресс-службы УПЦ (МП), даже в России 1920-х годов при большевиках у православных было отобрано меньше храмов в процентном отношении – 27 %, тогда как в Речи Посполитой – 45%.
Латинизация против полонизации
Папу Римского Пия XI гораздо больше заботило окатоличивание русских, нежели их полонизация. Единомышленников он обрёл в лице ординарного епископа Виленской диоцезии Ежи Матулевича и епископа Подляшского Хенрика Пшезьдзецкого. Последний уже в 1923 г. предоставил Пию XI план «организации в Польше Католической Церкви византийско-славянского обряда», что в трагической истории русской Польши известно как «неоуния». Впрочем, итоги оной очень скоро оказались плачевными и для её начинателей.
К 1927 году количество новообращённых составило лишь 20 тыс. человек (из 5 млн. изначально православных). В унию удалось перевести лишь 14 приходов и 16 бывших православных священников. К 1929 году количество новоуниатских приходов возросло «аж» до двадцати шести, а численность паствы… сократилась до 16,5 тыс. человек (да и те при первой возможности посещали православные храмы, дабы исповедоваться у православных священников).
По некоторым данным, уже в первой половине 1930-х годов в православие вернулось 60 тыс. человек. Скорее всего, речь идёт о перешедших также из Брестской (1596 г.) и Ужгородской (1548 г.) уний. О том, что «давние униаты возвратились в лоно Церкви своих предков», говорил и епископ Люблинский и Холмский Авель.
Святитель Серафим Соболев, в то время управляющий русскими приходами в Болгарии, член русского Зарубежного Синода, писал тогда о 30 тыс. вернувшихся в православие в Польше. В римское католичество же, по его сведениям, перешли не более полутора тысяч православных «и то под влиянием насилия… причем почти все они продолжают посещать православные храмы и каются на исповеди в грехе отступления». «Вместо же отнятых храмов, на последние гроши русских строятся новые храмы, куда приглашаются изгнанные священники уже на полное иждивение православного населения», – свидетельствовал владыка.
Ввиду такого поражения гражданских польских властей по всем фронтам за дело решительно взялись военные.
По законам военного дела
11 декабря 1936 года в Люблине (столице воеводства, охватывавшего и Холмщину) был образован Координационный комитет под руководством генерала Сморавиньского. В задачи комитета входила полонизация Волыни, в том числе путём ликвидации церквей на Побужье. План операции был рассчитан на несколько десятков лет. Были выработаны инструкции для администрации, военных, учителей, духовенства, общественных организаций.
На Пасху 1937 года примас Польши кардинал Август Хлонд призвал католиков в борьбе с православием «идти следами фанатических безумцев апостольских». Генеральный синод католического епископата в Польше провозгласил одной из главных своих задач «соединение «схизматической церкви с католической». Во имя такого «единения» только за один месяц 1937 года было разрушено 114 православных церквей.
«Всенародную поддержку» решениям Координационного комитета и синода обеспечили повсеместные собрания «католической общественности», происходившие весной 1938 года. На них было одобрено уничтожение ещё не разрушенных, но уже закрытых церквей. Официально пояснялось, что православные храмы разрушаются, поскольку «напоминают о временах русификации, временах неволи».
Так в 1938 году в уже «вольной» Польше были уничтожены ещё 127 храмов (только в Люблинском воеводстве были снесены 91 церковь, 10 часовен и 26 молитвенных домов). В их числе памятники архитектуры и истории: например, снесенный храм в Шебжишине был построен в 1184 г., церковь в Бялой Подляске – в 1582-м, храм в Хелме – в 1596-м...
Такие храмы строили наши предки на западе Руси
Оставшиеся храмы были опечатаны.
Как следует из депутатского запроса парламентария Стефана Барана, который он подал летом 1939 года, в первую очередь сносились отнюдь не заброшенные церкви: «Разрушались до основания, только что отремонтированные, прихожане которых еще не расплатились с долгами за ремонт, нередко построенные еще до Брестской унии 1596 года, памятники XVI века, деревянные и каменные, большие и красивые. Часто даже деревня вокруг церкви выкорчевывалась, дабы и следа ее не осталось. В Люблинском воеводстве из более чем трехсот церквей (по данным архиепископа Серафима Соболева – 383. – В.Б.) православным оставлено только пятьдесят четыре. Иные стали "цветниками" или костелами».
«Некоторые из них и по сей день благодаря своей архитектуре напоминают восточные храмы, – рассказывает епископ Люблинский и Холмский Авель. – Однако в большинстве случаев новые их хозяева позаботились о замене характерных архитектурных черт Православного Востока на латинские, не соответствующие конструкции. Апогей тех событий пришелся на лето 1938 года. Уничтожались, с потерей для истории польского народа, даже такие церкви, которые были построены еще до Брестской унии».
«Православных же конвоировали в католические костелы под марши военного оркестра, – читаем в еженедельнике Przeglad, – а слезы людей, повергшихся насилию, ксендзы объявляли “слезами радости о воссоединении”».
На торжествах по поводу «массового добровольного перехода населения Холмщины в католичество» обязательно присутствовали подразделения дислоцированной под Люблином 3-й пехотной дивизии. «Армия наряду с гражданской администрацией, полицией и польскими общественными организациями была активным участником воплощения в жизнь вышеописанной государственной политики, – цитирует киевский еженедельник «2000» книгу польского историка Г. Куприяновича «1938. Акция разрушения православных церквей на Холмщине и Южном Подляшье». – А если быть максимально точным, то следует отметить, что польская армия выступала самым активным звеном в этой цепи. План натиска на православную церковь выписывался и реализовывался в соответствии со всеми законами военного дела. Военные и руководили всей этой «работой». Когда население бросалось защищать свои святыни, применялось избиение. Не обращали внимания ни на пол, ни на возраст защитников православной веры. Многих приходилось госпитализировать. Доходило даже до смертельных исходов».
Всё это сопровождалось повальными арестами («изоляцией», как значилось в инструкциях Координационного комитета) священников и защитников храмов.
План выполнен…
В 1938 году Русская Зарубежная церковь обратилась «ко всем главам автокефальных Церквей, к архиепископу Кентерберийскому, к Лиге наций и общественному мнению всех стран по поводу преследований православных в Польше, проводимых со страшною жестокостью». Как следствие, с протестами выступила общественность в православных странах, русская эмиграция в Западной Европе и Северной Америке. Предстоятель Болгарской православной церкви устроил демарш, вернув правительству Польши польские награды. Советский посол официально выразил возмущение нарушением Рижского мирного договора 1921 года, гарантировавшего соблюдение прав национальных меньшинств в русских землях, отходивших к Польше.
Протестовал и глава украинских униатов Шэптыцькый, хотя протестовал своеобразно. В 1937 году под его председательством прошло собрание униатских служителей Львова, которое выдвинуло концепцию «наибольшего соответствия унии церковности украинского народа». То есть униаты выступили против полонизации русских за их украинизацию. Касательно же «радения о правах православных» Шэптыцький ещё в 1931 году заявлял: «Идет тяжелая борьба с православием; в связи с этим мы должны приготовить массы так, чтобы они смогли не только выдержать вражеское наступление, но и победить». Вторило ему и украинское издание «Новий час»: «Наши недобитки (в Талергофах и Терезинах. – В.Б.) "русских" зашевелились и именно на это надо обратить внимание и этим не пренебрегать, но с корнем выпалывать бурьян».
Наступление на православие в Польше было приостановлено. «Однако не из-за этих протестов, – уточняет Przeglad. – А потому что правительственный план по расправе с православием был выполнен. Римско-католическая церковь не возражала против репрессий, обрушенных на православных властями Польши».
К тому же с октября 1938 г. стали резко ухудшаться отношения Польши с Германией, и польским властям совсем не улыбалась перспектива миллионов нелояльного им населения в новой мировой войне. Ведь белорусское Подляшье находилось на границе не только с Советским Союзом, но и с Пруссией.
… и перевыполнен
Гонения на православных возобновились лишь с освобождением Польши в 1944-1945 годах.
«Очень многие из православных покинули Польшу во время так называемой репатриации в 1945 году, – рассказывает епископ Авель. – Сегодня многие историки тенденциозно называют это добровольными выездами. А на самом деле это было насильное выселение… Из опасения за свою жизнь многие решали выезжать на Украину. Так в 1945 году выехало 65 процентов православных. Польские подпольщики жестоко расправлялись с этими людьми. Подобная судьба постигла село Вержховины. Там было убито двести православных. Каждый год в воскресенье, после 6 июня, мы служим панихиду. Там собираются наши прихожане из Холма, Влодавы, Люблина. Вержховины – это символ трагедии Холмщины».
С особой жестокостью расправлялись «подпольщики» со священниками и их семьями. Настоятеля прихода Слипче под Грубешовом на Холмщине о. Александра Хуторкевича убили 10 апреля 1944 г. вместе с 18-летней дочкой и гостившими у них священником Иоанном Панчуком и 22-летней матушкой Евгенией. Там же, недалеко от Грубешова в селе Пореспа задушили священника Александра Бобра, матушку и их сына. К лику священномучеников причислены пресвитеры Николай Голец и Пётр Огрызенко. Первому отрезали язык, уши и еще живому отрубили голову. Второго 10 апреля 1944 г. вывели в облачении прямо со службы в селе Чартковец возле Замостья (тоже Холмщина) и убили. Тело затем сожгли. Канонизированы также мученики 40-х годов монах Игнатий, протоиерей Павел Швайк и его супруга Иоанна, пресвитеры Сергий Захарчук и Лев Коробчук (убит 10 марта 1944 года в возрасте 26 лет), протопресвитер Василий Мартыш.
Собор святых мучеников Холмских и Подляшских включает и тех (в подавляющем большинстве своём мирян), «чьих имен не знаем, а ведомы они только Всемогущему Богу». «Нужно много времени и труда, чтобы собрать материалы, свидетельствующие о том, что эти люди отдали свою жизнь за Церковь, – поясняет владыка Авель. – Свидетели тех событий еще живы, но они разбросаны по разным местам».
Надо ли нам их покаяние?
«Несмотря на то, что события 1938 года носили признаки преступлений против человечества, ни один представитель Польши не принес до сих пор извинений за беззаконное разрушение православных святынь в межвоенный период и за репрессии против польских граждан православного вероисповедания», – признаёт Przeglad.
Примерный католик президент Польши Лех Качиньский в предисловии к упомянутой выше книге Г. Куприяновича ограничился лишь тем, что выразил «свое сожаление». А ведь если вдуматься, в XX веке в стране, именующей себя христианской, шло массовое уничтожение христианских церквей, сопровождавшееся избиениями христиан!
Как заключает епископ Люблинский Авель, «в демократической стране, каковой является Польша, никто из первых рядов властных политических структур не отважился сказать людям с Холмщины и Подляшья, которые ни в чем и ни перед кем не повинны: "Просим прощения"».
Может, и к лучшему. Ибо, зная истинную цену призывов к покаянию «за Катынь», сознаём, с кем пришлось бы иметь дело, прося поддержки у «мучеников земли Холмской и Подляшской, в стране НАШЕЙ Православие утвердивших» (1).
__________________________________________________
1) Из молитвословия Собору мучеников Холмских и Подляшских
