Внимание экспертного сообщества, пытающегося оценить динамику угроз и рисков на Корейском полуострове, в последние дни было приковано к первому и самому длительному турне президента США Д. Трампа по странам Восточной Азии. Корейская тема была одной из главных в программе его встреч с лидерами Японии, Республики Корея (РК), КНР и других стран.
К своеобразной манере высказываний главы Белого дома, изобилующей противоречивыми и метафорическими утверждениями, наблюдатели уже привыкли. Не стало исключением и данное турне. Разновекторные сигналы, посланные им из различных столиц, не позволяют определить, какую линию действий в отношении КНДР республиканская администрация выбрала на данный момент и есть ли вообще у Белого дома стратегия в этом вопросе.
Единственным плюсом можно назвать то, что прямых призывов к началу военной операции и угроз уничтожить Северную Корею, которых мир наслушался в последние месяцы, на этот раз из уст Д. Трампа не прозвучало. Однако в ходе встречи с японским премьером С. Абэ 6 ноября американский гость заявил, что эпоха «стратегического терпения» и мягкотелой дипломатии последних 20 лет в отношении Пхеньяна, которая привела к появлению у северокорейцев ядерного оружия, завершилась и США перешли к жёстким действиям.
Днём позже в Сеуле, где его встретили манифестации протеста сторонников мира в Корее и где президент РК Мун Чже Ин неоднократно твёрдо высказывался против военных сценариев разрешения нынешнего кризиса, Д. Трамп выступал в иной тональности и даже призвал лидера Ким Чен Ына сесть за стол переговоров. В Пекине глава США пытался оказать максимальное давление с целью убедить руководство КНР ещё более ужесточить санкции и полностью присоединиться к курсу Вашингтона на формирование непроницаемой экономической блокады против Северной Кореи. Однако, похоже, главной цели – добиться от Пекина молчаливого согласия на военную операцию США против КНДР и невмешательства Китая в вооружённый конфликт – Д. Трампу добиться не удалось.
Выступая в парламенте РК 8 ноября, президент США описал КНДР в самых мрачных красках как ужасную и нетерпимую тиранию, тюрьму для всего народа, а уже 12 ноября в своём «Твиттере» выразил надежду, что сумеет подружиться с Ким Чен Ыном. Реагируя на последнюю ремарку, российский сенатор Алексей Пушков назвал это троллингом.
Анализ заявлений и итогов встреч главы Белого дома, безусловно, важен, но ещё важнее оценка практических шагов возглавляемого им правительства. А здесь ситуация остаётся тревожной. Продолжаются в режиме нон-стоп крупномасштабные совместные американо-южнокорейские манёвры вблизи границ КНДР. В период 11-14 ноября проводятся самые мощные в этом десятилетии военно-морские учения в составе трёх (!) американских авианосных групп, к которым присоединились 7 кораблей ВМС РК.
Настроения общественного мнения, политических кругов в США и Южной Корее резко контрастируют. Если на юге Корейского полуострова, где автор этой статьи на днях побывал, преобладает относительно спокойное состояние с верой общественности в то, что Белый дом в конце концов не решится на военный удар по КНДР, то по другую строну Тихого океана всё иначе. И американские корееведы, и эксперты других стран не на шутку встревожены, насколько серьёзно прорабатываются и открыто обсуждаются в официальных органах США планы военной операции против Пхеньяна.
Достаточно привести ряд алармистских оценок из уст хорошо информированных деятелей. Бывший шеф ЦРУ Джон Бреннан оценивает вероятность войны против Северной Кореи в 20-25%; бывший дипломат, ведущий кореевед в университете Дж. Хопкинса Джоэл Вит – в 40%; президент Совета по международным отношениям при Государственном департаменте США Ричард Хаас – в 50%.
Ряд авторитетных американских политологов призывают южнокорейскую общественность очнуться от необоснованной умиротворённости и возвысить свой голос против военных планов Пентагона в Корее, пока не поздно.
Большинство аналитиков справедливо оценивают современную военно-политическую ситуацию в Корее как наиболее взрывоопасную со времён «кризиса Пуэбло» 1969 г. или даже после окончания Корейской войны в 1953 г. Фундаментальная причина перманентного конфликта на полуострове хорошо известна – неурегулированность отношений между США и КНДР. Упорное нежелание Вашингтона нормализовать отношения с Пхеньяном, в том числе на пути его дипломатического признания, подвести черту под Корейской войной, заменив хрупкое и архаичное Соглашение о перемирии 1953 года мирным договором или иным более прочным и всеобъемлющим соглашением – убедительное свидетельство того, что на практике стратегической целью США остаётся ликвидация КНДР тем или иным способом. Во всяком случае, именно так воспринимают положение дел в Пхеньяне, где долго пытались найти возможность обеспечить свою безопасность на путях получения международных гарантий, прежде всего, со стороны США.
Десять лет успешно функционировало «Рамочное соглашение» между Вашингтоном и Пхеньяном, заключённое в октябре 1994 г., а после его коллапса в 2002 г. северяне безуспешно пытались найти ему политико-юридическую альтернативу. Корееведы помнят о настойчивых усилиях Пхеньяна получить от американской стороны ответ на следующий вопрос: если гарантии, данные президентом США, действительны только в период деятельности его администрации и легко отменяются пришедшим ему на смену новым главой Белого дома (подобное имело место со сменой администрации Б. Клинтона администрацией Дж. Буша-младшего), то может ли более надёжным гарантом выступить Конгресс США, приняв закон, обязательный не только для действующего, но и последующих президентов? Ответа на этот вопрос Пхеньян не получил. Это стало одной из главных причин, убедивших северокорейцев в том, что в современном «несправедливом» мире единственной надёжной гарантией безопасности служат национальные силы «ядерного сдерживания».
Символическим стартом нынешнего этапа кризиса на Корейском полуострове можно считать начавшуюся в самом начале года публичную полемику между лидерами КНДР И США. Как все помнят, северокорейский руководитель в новогодней речи отметил: «В ответ на все усугубляющуюся ядерно-военную угрозу со стороны империалистов было успешно проведено наше первое испытание водородной бомбы … и на завершающей стадии находится подготовка к испытательному запуску межконтинентальной баллистической ракеты ...»
Трамп, общающийся с миром через «Твиттер», сразу ответил: «Северная Корея заявила, что находится на завершающей стадией разработки ядерного оружия, способного достичь территорий США. Этого не произойдет!» В течение почти целого года такой специфический жанр словесной дуэли, не характерный для глав государств, набирал обороты, выйдя на уровень личных оскорблений и прямых угроз уничтожения оппонента, что шокировало международную аудиторию.
Не осуществились намерения Д. Трампа «встретиться с этим парнем [Ким Чен Ыном. – Ред.] за гамбургером» и нового президента Южной Кореи Мун Чжэ Ина – совершить свой первый зарубежный визит не в Вашингтон, а в Пхеньян.
В случае с президентом США, похоже, сбываются прогнозы тех американских политологов, которые предсказывали, что «северокорейцы ещё не видели, что такое «враждебная политика США» на самом деле, и Трамп, мол, покажет им настоящую «враждебную политику». Что касается президента Мун Чжэ Ина, в его деятельности не просматривается пока необходимой в этой ситуации решимости сделать практические шаги к нормализации межкорейских отношений. По мнению Пхеньяна, действия Голубого дома (Сеул) и Белого дома так жёстко увязаны, что северяне с трудом могут найти в них какие-либо отличия.
Неопределённость политики США при Дональде Трампе, ставшая притчей во языцех, даёт основания для разных допущений. Иногда кажется, что в Вашингтоне разыгрывается традиционная партия «злого и доброго полицейского». Президент США усердствует в угрозах «испепелить» Северную Корею, а его главные помощники выступают с более примирительными заявлениями: знаменитые «четыре нет» государственного секретаря Р. Тиллерсона; утверждение министра обороны Дж. Мэттиса, что военное решение корейской проблемы, хотя и прорабатывается, но не является приоритетным и др. Типичными для политической практики Вашингтона стали случаи, когда Тиллерсон утверждает, что у США есть канал связи и контакты с Пхеньяном поддерживаются, а Трамп ему тут же советует «не тратить время зря, пытаясь начать переговоры с Маленьким Человеком-ракетой».
И безусловно тревожит то, что в 2017 году эскалация военной активности с обеих сторон стала беспрецедентной. В совместных американо-южнокорейских манёврах в марте-апреле участвовали 320 тысяч военнослужащих. Сценарий этих учений заключался в отработке оперативного плана 5015, предполагающего вторжение в Северную Корею и ликвидацию её руководства. Данная задача "перекочёвывает" из одних манёвров в другие и в этом году постоянно присутствует почти во всех учениях США: сухопутных сил, ВВС, ВМС. В таких условиях в «успокаивающую» риторику Вашингтона, что, мол, учения исключительно оборонительные и рутинные, Пхеньян, естественно, не верит. Американская система ПРО THAAD, вызвавшая острые возражения со стороны Китая и России и очень неоднозначную реакцию в южнокорейском обществе, продолжает развёртываться на территории РК.
КНДР также сделала немало такого, что всерьёз встревожило международное сообщество. Это, в частности, серия успешных ракетных испытаний, включая два в июле, названных запусками МБР; шестое самое мощное по детонации (до 100 Мт) ядерное испытание 3 сентября, представленное как термоядерное. К тому же и в 2016 году Северная Корея произвела два ядерных испытания и 25 пробных пусков ракет различных типов.
(Окончание следует)
