10 декабря в Совете Безопасности ООН прошло заседание, посвященное ситуации в Республике Судан. Положение в этом государстве находится на рассмотрении Совета многие годы, но последнее заседание было больше посвящено развитию событий в связи с очередным государственным переворотом.
Последний государственный переворот (назовём его пока так) в Республике Судан произошел 25 октября. Напомним, что первый переворот произошёл в 1958 году – уже через два года после обретения независимости, затем же перевороты совершались в 1969, 1971, 1989 годах. Ещё больше было попыток переворотов: в 1977, 1990, 2004, 2012, 2019 гг.
Нынешний переворот – третий за последние три года. Два оказались успешными, одна попытка провалилась. Череда переворотов началась после свержения президента Омара аль-Башира в сентябре 2019 года. С одной стороны, сам аль-Башир первоначально пришел к власти, свергнув своего предшественника (1989 г). С другой стороны, после этого он шесть раз переизбирался на всеобщих выборах. Автору настоящей статьи доводилось бывать в Судане и встречаться с президентом аль-Баширом и воочию убедиться в том, что критики главы государства могли свободно высказывать свои взгляды. Так что вряд ли обоснованно говорить, что он утверждал свою власть путем подавления оппозиции.
В развитии Судана внешние факторы явно довлеют над внутренними. Так, США бомбили столицу Судана в августе 1998 года. Затем были введены жёсткие санкции, которые поставили Судан вне закона, объявив его «террористическим государством». Все эти годы в стране методично подпитывались внутренние конфликты. Сначала Судан вынудили принять федеративную форму территориального устройства, затем систематически провоцировали внутренние раздоры в штатах (яркий пример – Дарфур) и на юге страны. И всегда эти конфликты подпитывалась извне.
В 2005 году ситуация в Судане была передана в Международный уголовный суд (МУС), хотя Судан не является участником Статута МУС. Таким образом, страна была передана под контроль сил глобального управления. Ордер на арест был издан на имя президента Омара аль-Башира и ряда лиц из высшего военного и политического руководства страны.
Одним из итогов этого контроля стал распад государства в 2011 году, когда южная часть страны отделилась и стала независимым государством Южный Судан. Формально это было результатом референдума о независимости южной части Судана. Однако есть серьёзные основания полагать, что референдум в той его форме, в какой он был проведён, был глобалистской спецоперацией по ликвидации самого крупного государства Африканского континента с отсечением от него всех основных нефтеносных районов.
До распада Судан обладал одними из самых крупных запасов нефти на континенте и в мире (сегодня около 70% ВВП нового государства Южный Судан обеспечивает нефть). Нормальный референдум предполагал бы участие в нём всего населения страны, однако он был проведён только на территориях, которые многие годы требовали отделения. Вряд ли случайно решение о такой форме референдума с заведомо определенным результатом было принято после издания Международным уголовным судом ордера на арест президента страны.
Однако, несмотря на отсечение практически всех нефтяных районов, на территории Судана остались нефтепроводы и другая инфраструктура. Судан продолжает оказывать сопротивление бешеному давлению Запада благодаря в первую очередь особой роли армии в стране. И Омар аль-Башир, и нынешний глава страны А. Бурхан – генералы; военные элиты занимают ведущее положение в политической жизни суданского общества.
Интересно отметить двойную бухгалтерию «международного сообщества» на суданские перевороты. Свержение законного президента Омара аль-Башира никакого осуждения в «свободном» мире не повлекло, а вот свержение нынешнего никем не избранного правительства вызывает протесты.
Восторг Запада от свержения демократически избранного президента аль-Башира в 2019 году вряд ли никак не связан с ориентацией Судана на восстановление отношений с Россией. Ещё до первого саммита Россия – Африка в 2019 году президент аль-Башир приезжал в Россию и предлагал руководству РФ стать «мостом в Африку». После этого визита было принято решение о создании в Судане российской военной базы…
Любопытно свидетельство министра иностранных дел РФ С.В. Лаврова, который рассказывал, что Россия «всячески стремились сохранить территориальную целостность и единство этого крупного государства». Признание отделения Южного Судана состоялось только потому, что «сами суданские стороны в итоге согласились» с этим разделом. Однако С. Лавров подчёркивает, что решение о том, «что суданцам будет лучше, если они станут жить в двух разных государствах» принял «ряд внешних игроков, прежде всего США», а суданские стороны лишь «в конечном итоге согласились с этим». После распада Судана опять-таки, по словам российского министра, «началось очередное внешнее вмешательство, навязывались подходы к тому, как суданцы должны выстраивать у себя демократию в ее западном понимании, “шоковые” реформы, чтобы по западным же лекалам наладить экономическую жизнь», что привело к серьёзному ухудшению положения в обеих странах.
Всего за неделю до октябрьского переворота в Судане министр иностранных дел РФ С.В. Лавров обращал внимание на внешние силы, которые дестабилизируют ситуацию. За три дня до переворота об этом же говорила официальный представитель МИД РФ. Имеются основания рассматривать события 25 октября не как переворот, а как его предотвращение. Стоит обратить внимание на слова официального представителя МИД РФ М. Захаровой о том, что председатель Верховного (Суверенного) совета, главнокомандующий Вооруженными силами Республики Судан А. Бурхан «принимал решение о роспуске переходного правительства, являясь фактическим главой государства». Отсюда и вывод: Россия «не считает правильным давать какие-либо публичные оценки случившемуся, поскольку в данном контексте рассматриваем это как сугубо внутреннее дело Судана».
О том, что в Судане планировался иной – настоящий - переворот, который и был предотвращён роспуском правительства, говорит ряд других фактов. Например, визиты в Хартум прокурора МУС Ф. Бенсуды и других представителей руководства МУС. За несколько дней до «переворота», 25 октября, представитель суданского правительства признала, что вопрос о выдаче О. аль-Башира обсуждался, но решение принять не смогли. Здесь надо понимать, что выдача аль-Башира – вопрос не об одной личности. Это вопрос о суверенитете страны и о статусе военных как ведущей общественной силы Судана.
Ситуация в Судане постепенно нормализуется. Военные демонстрируют способность к компромиссам. 21 ноября в Хартуме было подписано политическое соглашения между председателем Верховного (Суверенного) совета А. Бурханом и свергнутым 25 октября премьер-министром переходного правительства А. Хамдуком.
Развитие событий в Судане подтвердили правильность позиции России, не вставшей на путь осуждения военных Судана за вмешательство в политическую жизнь страны. На последнем заседании Совета Безопасности западные страны и их сателлиты обрушились на нынешние суданские власти с осуждением «переворота». Такой сценарий задал Генсек ООН А. Гуттериш, который в своём докладе о положении в стране намеренно использовал лексикон, направленный на подрыв отношений с нынешним руководством Судана.
Совершенно иной была позиция России. Представитель РФ заявил, что не может согласиться с «политическим давлением» и «экономическим шантажом», которые проводятся сейчас в отношении Судана да ещё под флагом ООН. Российский представитель заявил также, что считает «особенно важным» партнёрство военного руководства страны с гражданскими представителями, ибо это есть «гарантия стабильности и безопасности Судана». А 16 декабря во время телефонного разговора С.В. Лаврова с председателем Верховного (Суверенного) совета А. Бурханом была «дана высокая оценка внешнеполитической координации Москвы и Хартума в ООН и на других международных площадках» и в очередной раз подтверждена «недопустимость любого внешнего вмешательства в дела Судана».
Фото: REUTERS/Mohamed Nureldin Abdallah
