Сегодня во всех храмах на Украине отмечается память Владимирской иконы Божией Матери. Даже в церквях, захваченных никем не признанным, но национально-сознательным «киевским патриархатом». И это несмотря на то, что Владимир на Клязьме, в честь которого названа икона – «первая столица клятой Москальщины», а освятивший чудотворным образом великокняжеский Владимирский престол Андрей Боголюбский – «первый клятый москаль».
Все три чествования Владимирской Богоматери в православном календаре связаны со спасением Москвы: в 1395 году – от войск Тимура; в 1480 году – от Золотой орды хана Ахмата; в 1521 году – от крымского хана Мехмед Гирея.
Пред Владимирской иконой совершались избрание и поставление первого предстоятеля автокефальной Русской Церкви митрополита Ионы (1448 г.), первого Патриарха Московского и всея Руси святителя Иова (1589 г.).
И ведь народ до сих пор чтит этот образ и на Украине (где вряд ли найдётся епархия без прихода Владимирской иконы), и в Белоруссии, и в Молдавии, и в Казахстане, и в Прибалтике! В краях, казалось бы, «веками угнетённых» тем самым Царством, зерно которого было брошено под Владимиром на Клязьме и взошло на берегах Угры, зовущейся с той поры Поясом Богородицы.
А сложилось так потому, что все эти идеологические мифы – об «извечной европейскости свободолюбивых укров и белорусских литвинов», об «азиатской природе тюрьмы народов» – наносное, навязанное в последнюю сотню лет нашей многовековой истории. Память же поколений, хранимая в православных сообществах, удерживает историческую правду. Правду без прикрас и умолчаний.
Путь от «украинского» Вышгорода к «москальскому» Суздалю
Андрей Боголюбский, князь Вышгородский, Дорогобужский, Рязанский, великий князь Владимирский… Это он перевёз чудотворный образ из своей «украинской» вотчины Вышгорода под «москальский» Суздаль. По понятиям украинских неонацистов, князь Андрей – «монголо-татарский угро-финн», лишь по недоразумению имевший своими отцом и дедом «чистокровных украинцев» Юрия Долгорукого и Владимира Мономаха. Да, «воевал» Киев, мать городов русских (заметьте: не украинских). Однако украинские историки, начиная с Грушевского, упорно игнорируют тот факт, что под знамёна князя Андрея собралась рать из 11 княжеств, большая часть которых располагалась на территории нынешней Украины.
Почему-то в украинской историографии эта трагедия оказывается первым и последним кровопролитным захватом Киева вплоть до его взятия монголами. Наверное, потому, что все последующие захваты и грабежи Киева никак не вписываются в схему «русские против украинцев». Например, черниговское нашествие 1203 года, названное в киевской летописи бедствием небывалым. Тогда был сожжен Подол, разграблены София, Десятинная и все монастыри, уничтожены все священники и монахи, а девушки отданы половцам в качестве платы за союзничество.
Затем последовали жестокий разгром Киева северскими князьями и захват города Даниилом Галицким в 1238 году, когда Батый уже вошёл в пределы Руси. После бесчинств Даниила в некогда культурной европейской столице монголам вообще уже нечего не осталось для поживы.
Как объяснял сии деяния в своём шутливо-пародийном «Украинском сатириконе» директор Центра евразийских исследований Владимир Корнилов, «своими грабежами Киева славные галичане совершали геройский поступок, не давая пользоваться всеми украинскими плодами только клятым москалям».
И ещё исторической справедливости ради следует заметить, что самым последовательным союзником князя Андрея в его военных походах на землях нынешней Украины был Галицкий князь Володимирко. Собственно же «Украиной» (Залесской Украиной) и киевляне, и галичане называли в те века как раз Владимирскую землю, где уже расстраивалась Москва. Первый московский кремль построил как раз по распоряжению Великого князя Киевского Юрия Долгорукого его сын – князь Вышгородский Андрей.
Однако не в том главная заслуга Андрея Боголюбского перед Русью.
Почти столетие – с 1115-го по 1201 год Русь не испытывала нашествий иноплеменников. «Князья, граждане и смерды так к этому привыкли, что даже вообразить не могли, чтобы их кто-то мог затронуть, – писал Лев Николаевич Гумилёв. – Поэтому они… сосредоточили внимание на внутренних склоках, постепенно перераставших в межгосударственные войны. А тем временем романо-германский католический Запад переполнялся силой пассионарности… Однако пока героические бодричи, свирепые лютичи, предприимчивые поморяне и стойкие финны-суоми сдерживали железный натиск на Восток, в Новгороде, Пскове, Полоцке и Смоленске люди чувствовали себя спокойно и уверенно, полагая, что события на Балтике их не касаются. Ах, как легкомысленны они были!».
Не все, конечно, вели себя так. «Князь Андрей, – цитирует Лев Тихомиров летопись, – смущался о нестроении братии своей и братаников, и сродников, и всего племени своего, яко всегда в мятеже и волнении все бяху и мнози крови лияше». Андрей «скорбяше о сем и восхоте идти в Суздаль и Ростов, яко там, рече, спокойнее есть». Он не взлюбил удельных порядков, и сначала удалился от них, а затем, когда настала возможность, начал все старые порядки».
В своей «эмиграции» князь Андрей Юрьевич был не одинок. Вместе с ним (и до, и после него) уходили на залесскую окраину (украину) все, кому претили нравы сменявших друг друга, как в калейдоскопе, алчных правителей, заботившихся о тучном прокорме, а не о благополучии отечества.
Опираясь на тех, кто уходил из Киева, и на тех, кого он встречал в новых местах, кто не был развращён столичной жизнью, Андрей (уже Боголюбский), начинает выстраивать новую, единодержавную модель управлений Русской землёй.
И так «десять лет он [Андрей Боголюбский. – В.Б.] укреплялся в своем Суздале, а в Киевской Руси шли усобицы, – продолжаем чтение Тихомирова. – В 1168 году наступил любопытный момент определения прав на первое место… Мстислав занимал Киев, но спорный вопрос о старшинстве стал решаться избранием. Коалиция из 10 князей признала старшим князя Андрея. Боголюбский воспользовался своим избранием для того, чтобы начать радикальную ломку старого строя на началах единодержавия. Мстислав не мог устоять против коалиционной рати, возглавляемой сыном Андрея. В 1169 году Киев, упорно защищавший своего князя, был взят «на щит», и войско победителей подвергло его двухдневному грабежу. Были в Киеве тогда, говорит летописец, во всех людях стон и тоска, печаль неутешная и слезы непрестанные. Город сожгли, разграбили его церковные сокровища, причём Андрей считал, что это всё – справедливое наказание за грехи киевлян. Обращение Андрея со стольным Киевом, как с завоёванным городом, было, очевидно, преднамеренным уроком. Довершил унижение удельной столицы Андрей тем, что, оставшись великим князем, не поехал в Киев, и даже не взял его себе, а отдал младшему брату Глебу с намерением и впредь сажать там такого князя, какого ему угодно будет. Боголюбский достиг своей цели».
Сергей Михайлович Соловьёв писал: «Поступок Андрея был событием величайшей важности, событием поворотным, с которого начинался на Руси новый порядок вещей». «Киев по-прежнему остался старейшим, богатейшим и лучшим русским городом, но идея единства и центра земли теперь воплотилась не в нём, а в великом князе, – читаем пояснение в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона. – Этот князь сделался силою, независимой от места и традиций… Родовые отношения князей рушатся; нарождаются новые, государственные. В итоге к концу 1170 года Боголюбский сумел добиться объединения Русской земли под единой государственной властью».
Увы, остановить разложение Древней Руси порядок, введенный Андреем Боголюбским, не смог. В 1174 году князь Андрей был убит заговорщиками из его же ближнего окружения. Однако порядок, который он начал устанавливать, позволил взрастить таких правителей, как Александр Невский, Дмитрий Донской, Даниил Московский, сонм московских святителей, которые донесли модель Андрея Боголюбского до Ивана III, остановившего с образом Богородицы в 1480 году на реке Угре «Золотую Орду», тогда уже мусульманскую.
Рождение «Третьего Рима» – единственной в мире православной державы – последовало практически сразу за падением Рима Второго. Конечно, увидели в «Третьем Риме» идеал государственного устроения и православные Малой, Белой, Черной, Червленой Руси, которые в результате отказа от политики Андрея Боголюбского были захвачены Литвой и Польшей А Подкарпатская Русь к тому времени уж полтысячи лет жила под венграми.
Потому-то так чтили и чтят у нас Владимирскую икону, связанную всей историей народа с идеалом державного единства Русской земли.
Сретение в Москве
Вот и мечутся филарэтовцы, а вместе с ними тайные и явные автокефалисты из рядов канонического епископата на Украине, пытаясь изыскать рецепт воздействия на расколотое сознание своей паствы: как же так – «украинской церковью» чествуется святыня, особо значимая для «имперской истории»!
То ли в силу недостатка сообразительности, то ли ещё почему-то рецепт избрали старый и примитивный до смешного – от отца украинской «историографии» Грушевского. Помнится, сначала у него древняя Русь превратилась в «Русь-Украину», затем – в «Украину-Русь». В конце концов «Русь» была отброшена как сбивающее с толку излишество. Ныне последователи «великого украинца» именуют киевский период не иначе как «древнеукраинским». Так и здесь: сначала у филарэтовцев Владимирская икона стала «Вышгородской (Владимирской)», а на интернет-ресурсах, контролируемых предводителями автокефалистского лобби в УПЦ МП Драбынко и Ковалэнко – «Вышгородско-Киевской». Теперь же она всё чаще именуется «Вышгородской». Переименовали. Однако если неучам вроде Драбынко и Ковалэнко простительно не знать, что Вышгород был заложен как вотчина княгини Ольги (уроженки Псковщины, то есть той самой – клятой – Москальщины), то Филарэту – бывшему ректору клятой Московской академии и местоблюстителю «оккупационного» Московского престола – не знать простейшие вещи стыдно.
Впрочем, где Филарэт с Драбынками, а где стыд? Есть все основания полагать, что они уж вычистили и канонически утверждённые акафисты, тропари и кондаки Владимирской иконе, заменив в них русское на украинское в таких строках как, к примеру: «возвеличися благословенный Тобою град Москва, благочестно икону Твою почитаяй; вся бо племена русская воедино собра и область свою над окрестными языки от моря и до моря и даже до конец земли распростре» (*).
Однако, что с Москвой делать? Сретение-то, празднуемое Церковью 8 сентября, в Москве случилось – в белокаменной столице народа русского!
Общерусского.
(*) А «область почитания» Её дошла даже до австралийских «морей и концов земли»; уроженец тех краёв католик-традиционалист Мэл Гибсон основал в Калифорнии студию Icon Productions, выбрав в качестве логотипа фрагмент списка православной иконы Владимирской Божией Матери.
